сказали, когда позвонили?

– Что больше не станут за мной приезжать.

– Объяснили причину?

– Нет.

– Ты можешь сказать нам адрес того здания в Нью-Йорке?

– Я не помню.

Этли придвинулась к ней.

– Сколько раз ты туда ездила?

Джуэл пожала плечами.

– Может быть, дюжину или больше.

– И не помнишь адрес? – удивилась Пайн.

– Я не обращала внимания, обычно я спала в машине.

– Ты можешь хотя бы описать район? Как выглядело то здание? И на какой улице оно находилось?

– Я уже говорила, там все было очень дорогое. Даже роскошное. – Джуэл замолчала.

– Но улица называлась номером? Как, например, Седьмая авеню?

– Нет, номер был больше.

– Пятьдесят седьмая? – подсказала Этли.

– Да, правильно. – Джуэл кивнула.

– Рядом с Центральным парком?

– Верно. Я однажды его видела, когда меня везли обратно в Трентон.

Пайн бросила взгляд на Блюм и снова вытащила телефон.

– Это то самое здание? – Она показала телефон.

Джуэл посмотрела на экран.

– Да. То самое, – уверенно подтвердила она.

Этли снова перевела взгляд на Блюм.

– Значит, они используют это место не только для вечеринок… – И тут на ее телефон пришло сообщение. – Нам нужно идти. Спасибо тебе за честность, Джуэл. Я знаю, тебе было совсем непросто. Но рассказанное тобой поможет поймать убийц Джерома. – Она протянула девочке визитную карточку. – Позвони мне, если вспомнишь что-то еще.

Когда они уходили, Чи Блейк попыталась выяснить, что им рассказала дочь.

– Приглядывайте за ней, – просто ответила ей Пайн. – И пусть кто-то находится с ней, когда вы работаете по ночам.

Она поспешила к машине, и Блюм последовала за ней, стараясь не отставать.

– Что тебе написали? – спросила Кэрол, когда они уселись в машину и помчались по улице.

– Пуллер полностью пришел в сознание, его перевели в обычную палату. К тому моменту, когда мы приедем в больницу, лечащий врач сможет рассказать нам о его состоянии.

Глава 48

– Ему повезло, что он молод и находится в превосходной физической форме, – сказал врач, седой мужчина со спокойными манерами пилота воздушного лайнера.

Они вошли в комнату для посетителей, и Роберт Пуллер сообщил Пайн о состоянии брата.

– Вы говорили, что он полностью пришел в себя, – с тревогой напомнил он. – С ним все в порядке?

– Джон Пуллер получил большую дозу обезболивающих, поэтому он то приходит в себя, то снова засыпает. Ранение сквозное, но пуля задела некоторые органы.

– Хирург нам рассказала. Причинило ли ранение какой-то непоправимый ущерб? – с беспокойством спросила Пайн.

– Сейчас еще слишком рано делать выводы. Нам необходимо сделать анализы и рентген. Но сейчас он отдыхает, и его состояние стабильно.

– Когда мы сможем его увидеть? – спросил Роберт.

Врач внимательно на него посмотрел.

– Вы член семьи, не так ли? – уточнил он.

– Брат.

Врач перевел взгляд на Пайн.

– А вы?..

– Сестра, – быстро ответил Роберт и повернулся к Блюм. – А это тетя Кэрол.

Казалось, врач ему не поверил.

– Ладно, – сказал он со слабой улыбкой. – Вашего брата только что перевели в обычную палату. Я провожу вас, но вы можете побыть с ним не дольше нескольких минут.

Когда они вошли в палату, Джон Пуллер лежал на кровати; его со всех сторон опутывали трубки и провода. Глаза у него были открыты; он увидел вошедших и помахал свободной рукой.

Взгляд Этли тут же устремился к монитору, на котором отображались жизненно важные показатели. Все они выглядели вполне прилично – для человека, получившего серьезное пулевое ранение.

– Вы сказали, что пуля задела некоторые органы? – с тревогой спросил Роберт, понизив голос.

– Ну, в этом месте много всего. Кости, кровеносные сосуды, связки… Могло быть намного хуже, если б пуля отскочила и осталась в теле.

– Но хирург все исправила? – продолжал задавать вопросы Роберт.

– Кэтрин – превосходный хирург и сделала все, что было в ее силах. Но вы должны понимать, что эта операция может оказаться не последней. И восстановительный период, возможно, затянется.

– Понятно, – произнес Роберт, бросив нервный взгляд на Пайн.

– Я думаю, с ним все будет в порядке, – сказала та. – Возможно, даже лучше, чем было.

– Эй, я вас слышу, – слабым голосом сказал Джон Пуллер. – Так что кончайте говорить у меня за спиной.

Они подошли к кровати.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался доктор. – У вас что-то болит?

– Когда я смогу отсюда выйти? – твердым голосом спросил Джон Пуллер.

– Придется задержаться на некоторое время, – ответил доктор, удивленно взглянув на Пайн.

– Я чувствую себя нормально, – заявил Джон. – И вполне могу уйти из больницы. Мне нужно вернуться к работе.

– Джон, ты перенес серьезную операцию, – напомнил Роберт. – Тебе нужно прийти в себя.

– Я не могу попусту тратить время, Бобби.

Этли коснулась его здорового плеча.

– Джон, мы продолжим расследование, пока ты здесь. А ты должен направить все свои силы на выздоровление. Даже Супермену требуется время.

Пока Пайн говорила, доктор манипулировал с капельницами, судя по всему увеличивая дозу какого-то лекарства. Затем он посмотрел на Джона Пуллера, глаза которого закрылись.

– Я поддал лекарств, чтобы он заснул, – объяснил врач. – Сейчас ему не следует волноваться и шевелиться, чтобы не открылись швы. Лучше всего, если вы дадите ему отдохнуть. Вас будут держать в курсе его состояния. И вы можете звонить на пост медсестры. – Он сжал плечо Роберта. – И не волнуйтесь, он в хороших руках.

– Да, я знаю. Спасибо за все, – поблагодарил Пуллер.

– Все показатели в норме, – сказала Пайн, когда они выходили из больницы. – И то, что он хочет вернуться к работе, – хороший знак.

Роберт кивнул.

– Да, Джон поправится, – ответил он. – Вопрос лишь в том, каким он станет после выздоровления.

– Вы имеете в виду, сможет ли он оставаться агентом военной полиции? – спросила Пайн.

– Я говорю о службе в армии США. В ней вся его жизнь. Что, если он физически не сможет ее продолжить?

– Давайте не будем спешить с выводами.

– Я видел выражение вашего лица. Вы думали о том же, – заметил Роберт.

Этли решила сменить тему – она понимала, что Пуллер прав.

– Где вы остановились?

– Рядом с больницей.

– Как долго вы намерены пробыть в Нью-Йорке?

– Сколько потребуется.

Пайн и Блюм вернулись в квартиру Лайнберри, пообедали, несмотря на позднее время, и, совсем измученные, легли спать.

На следующее утро после завтрака Этли вышла на улицу и зашагала вперед, засунув руки в карманы; ее каблуки громко стучали по тротуару.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Она не сомневалась, что Джон Пуллер знал о неизбежных рисках, когда пошел служить в военную полицию. Она и сама была в таком же положении, когда решила стать агентом ФБР. И все же Этли испытывала сильное чувство вины.

«Я подвела Джона Пуллера, и теперь он может перестать быть прежним Джоном Пуллером».

Полностью деморализованная, она опустилась на скамейку, ударила себя по бедру, села ровнее и подумала: «Жалеть себя бесполезно. Пора делать дело. Какие у нас дыры и как их заткнуть?»

Слабых мест было множество. Она не сумела продвинуться в поисках Тони Винченцо и не узнала ничего нового о его деде Ито. Тедди мертв. От Иви ждать помощи не приходилось. Также нет никаких ниточек, ведущих к человеку, убившему Джерома, хотя теперь она знала о роли Джуэл и о