Он вернулся через два часа и получил ответ. Внимательно прочитал адрес, прикинул, где это, и не спеша пошел к машине. Он еще раз просеял через сито все, что услышал в последние дни — свои разговоры с Аликом Дрючиным, капитаном Астаховым и Кирой Плотниковой, — в результате все перемешалось и утряслось, как в калейдоскопе, и уложилось в странную фигуру. Заключительным аккордом стал вышеупомянутый визит в адресный стол. В конце концов, авокадо Дрючин, повторив набившую оскомину фразу о поисках женщины, возможно, был не так уж не прав. И не так уж не права Жанна, сказав, что убийца ненавидел свою жертву. Кстати, нужно показать ей фотографии сотрудников «Электроники».

Шибаев прочитал где-то, что из всех возможных причин события самой верной является самая простая, что справедливо также для мотива преступления: самый простой — самый верный. И еще: характер — это судьба. Сейчас он собирался это проверить. У него мелькнула мысль позвонить Астахову, но он удержался — не желал нарываться на дурацкие капитанские шуточки.

Они вышли из дребезжащего вонючего автобуса…

Вокруг не было ровным счетом ничего! Ничего, кроме тускло-зеленой равнины до горизонта, полыхающего между землей и небом малиновым закатом и редких купин зелени, разбросанных там и сям. Неправдоподобная тишина обрушилась на них — от нее было впору оглохнуть. Только поскрипывала на ветру ржавая металлическая жестянка с нечитаемым названием на столбе. Автобус, стрельнув сизым дымом, развернулся и погромыхал обратно, а они остались посреди бесконечного безжизненного пространства. Через несколько десятков метров закончился разбитый асфальт, и началась неторопливая проселочная дорога — по краям ее росли подорожник, пастушья сумка и пышные кусты цикория с закрывшимися на ночь цветками.

Игорь сбросил с плеча сумку с красками и холстами — она тяжело стукнула о землю, — вопросительно взглянул на Татьяну. Она растерянно оглянулась — равнина тянулась до самого горизонта, и нигде не угадывалось ни малейшего присутствия человека. Где находится Городище — одному богу известно…

— Смотри! — вдруг сказал Игорь. — Волк!

Из степи к ним бежал неторопливой рысцой рослый зверь, не то волк, не то собака.

— Серый! — закричала Татьяна. — Родненький! Иди сюда! Пришел, мой хороший! Игорь, это Серый!

Пес подбежал, виляя хвостом, и радостная Татьяна затормошила его.

— Игорь, он нас встречает! Правда, Серенький? Ты нас встречаешь? Умная собачка! Смотри, ну, разве не красавец! Улыбается! Вырос как… А где Марина?

Серый вывернулся из ее рук и неторопливо потрусил обратно. Оглянулся, тявкнул.

— Пошли! — Игорь поднял с земли свою торбу, взвалил на плечо, и они поспешили за собакой…

* * *

Шибаев с цветами — сине-желто-белыми, — летел по бесконечному больничному коридору. У дверей нужной ему палаты стояла женщина. Он узнал мать Ильинской и поздоровался.

— Вы Александр? — Она тревожно всматривалась в его лицо серо-зелеными глазами, такими же, как у дочки; на скулах ее рдели красные точки — было видно, что она волнуется и робеет. Она напомнила Шибаеву курицу, бросившуюся на собаку, отвлекая внимание от цыплят. — Жанночка рассказывала про вас, вы ее знакомый.

Шибаев выжидающе смотрел на нее.

— Не нужно к Жанночке, Саша… можно, я вас Сашей… — заторопилась она, умоляюще глядя на него. — Там сейчас Валера, это муж Жанны. Я хочу вам кое-что сказать… Мы не могли бы поговорить? Можно присесть. — Она махнула рукой в сторону длинной больничной скамьи у окна. — Пожалуйста!

Полный неприятных предчувствий Шибаев пошел за ней. Они сели. Она сжала руки, посмотрела на него заплаканным глазами и сказала:

— Поймите меня правильно, Саша…

«Поймите меня правильно» — фраза, которая часто предшествует дурному поступку, подлости и лжи. В смысле — я хороший, но поймите меня правильно… жизнь такая!

— Вы понимаете, Саша, Жанночке пришлось очень трудно, она безумно переживала из-за развода… вы, конечно, знаете, что они с Валерой в разводе… Они прожили вместе одиннадцать лет, это был брак по безумной любви, я так радовалась… — Она всхлипнула, достала из сумочки бумажную салфетку. — Они очень подходили друг другу, у них общие интересы, общий круг знакомых. Когда Валера ушел, дочь… Она ничего не говорила, но я видела, как ей плохо, она похудела, стала раздражительной. Иногда я не узнавала ее… а теперь весь этот ужас, ее чуть не убили! — Мать дала себе волю и расплакалась наконец. — Я за нее боюсь!

Шибаев слушал в недоумении — чего она от него хочет?

— Как вас зовут? — спросил он.

— Меня? — Сбитая с мысли, она испуганно смотрела на него. — Лидия Андреевна…

— Лидия Андреевна, насколько мне известно, у бывшего мужа Жанны другая семья, и они ждут ребенка. Жизнь продолжается, ваша дочь — сильный человек, она справится… — Он поморщился — его затошнило от собственных слов, не умел он утешать.

— Да, да, я понимаю, — заторопилась она. — Но дело в том, что Валера хочет вернуться!

— А ребенок? — по-дурацки спросил Шибаев.

— Понимаете, ребенок, оказывается, не Валеры. Эта женщина обманула его, ее бросили, и она… одним словом, вы меня понимаете. А теперь ее друг вернулся, и она Валере… призналась! Собрала свои вещи и ушла, позавчера. Мы с ним много говорили, Валера в отчаянии, чуть не плачет, он сказал, что женился на ней только потому, что она ждала ребенка, — он очень хочет детей! А на самом деле он очень любит Жанночку, они всегда были прекрасной парой. Знаете, я воспитывала дочь без мужа, мы расстались, когда ей было два годика, и с тех пор я одна… в наше время трудно найти хорошего человека. И я не хочу, чтобы Жанночка повторила мою судьбу. А Валера… сейчас он у нее, пришел просить прощения. Знаете, Саша, я всегда верила, что они будут вместе, Жанночка его до сих пор любит. И я хочу попросить вас… поймите меня правильно… не нужно им мешать! Пожалуйста! — Она смотрела на него несчастными глазами, прижав стиснутые кулачки к груди. — Жанночке трудно, она гордая, она сказала «нет!». Я говорила с ней, но я же вижу, что между ними не все кончено. Валера достойнейший человек, он найдет правильные слова. Саша, я так за них рада!

Шибаев не мог присоединиться к материнской радости. У него было чувство, что его окунули в холодную воду. Лидия Андреевна сбивчиво, заикаясь, говорила о том, как Жанночке «безумно тяжело», нужно помочь ей принять правильное решение, не надо ее тревожить… Пусть ребята разберутся сами. «Валера сумеет найти правильные слова», — повторяла она, и было видно, как трепетно она относится к бывшему зятю. Она страшно разволновалась, поминутно начинала плакать, сморкалась в бумажную салфетку, вытирала глаза, смотрела на него умоляюще. Короткие светлые волосы стояли перышками, и Лидия Андреевна еще больше напоминала растревоженную курицу.

— Я очень прошу вас, Саша, не ходите к ней, она и так сама не своя… Мы чуть не поссорились сегодня, ей стало плохо, и я страшно испугалась. Пожалуйста! Оставьте их, ладно? Пообещайте мне!