Последние два воина, посланные в разведку, стоят рядом, не пытаясь отнять нож – гоблин прижал его лезвием к своему горлу. Одно нажатие и он располосует себе глотку и яремную вену.

– Убил и выпил друга, а, шурд? – усмехнулся я, снимая шлем. – Все хотят жить, верно?

– Все хотят жить. Верно, Нагоняющий Ужас, – кивнул шурд, бледно улыбаясь мне и переводя взор на труп сотоварища. – Он был мне не друг. И он все равно умирал – проломлена голова, и мозговая жижа уже вытекала из трещины и ушей.

– Хм… ясно. Но тогда зачем приставил себе нож к горлу, раз хочешь жить? – поинтересовался я.

– Все хотят жить, – повторил шурд. – Но не такой ценой. Я не предам Отца. Лучше с-смерть.

– Тогда почему не убил себя раньше? – удивился я. – Чего ждешь?

– Ждал, – поправил меня страдалец и болезненно поморщился, из рваной культи левого бедра прыснула кровавая струйка. – Хотел увидеть тебя…

– И попытаться убить?

– Нет. Просто увидеть. Нагоняющий Ужас. Человек и не человек. Живой и не живой. Мертвый и не мертвый. Ты вернул нам Отца. Ты сделал то, что не удавалось нам многие годы. Ты пугаешь костяных пауков и мертвяков одними только оставленными своими следами. Сам Тарис Великий ненавидит тебя и желает убить собственными руками. Ты вошел в наши легенды, чужак. Навечно!

– Записали мое имя в летописях? – хмыкнул я, снимая с пояса фляжку с водой и делая глоток. – Держи.

Шурд протянутую флягу принял – свободной рукой – и сделал несколько жадных глотков. Нож при этом прижал к коже еще сильнее, продавив и надрезав кожу. Остальные воины к этому времени уже добрались до нас, но ближе подходить не стали – явно не хотели провоцировать шурда на преждевременное самоубийство.

– Записывать ни к чему, чужак, – скривил губы шурд в некотором превосходстве. – Ни к чему! Мы, шурды, не забываем ничего и никогда. Мы помним всё!

– Да, – кивнул я. – Я знаю. Врожденная способность, доставшаяся от пещерных гоблинов, из чьих чресл вы и вышли, исковерканные некромантией Тариса. Но вам все же стоило записать истории обо мне, раненый и безногий шурд.

– Ни к чему… мы не забываем! Мы передадим истории о тебе своим потомкам, а те своим! И так до бесконечности!

– Не передадите, – качнул я головой, глядя в глаза шурда. – У вас не будет потомков. Потому что я не остановлюсь до тех пор, пока не вырежу всех шурдов до единого!

– Вырежешь нас… – темный гоблин заскрипел желто-черными кривыми зубами, захрипел в ярости. – Наш Отец…

– Плевал он на вас, – отмахнулся я. – Вы для него не дети. Вы его жертвы. Шурд, расскажи перед смертью хоть что-то. Не о армии вашей, так уж и быть, оставайся никому не нужным героем, сохранившим военную тайну, – хотя эта самая армия и бросила тебя здесь подыхать на склоне грязного холма. Ты расскажи лучше о том, кто искалечил тебя так сильно. Кто лишил тебя ног? Кто проломил голову твоему собрату? Успеешь еще перерезать себе глотку, не торопись так сильно.

– Ужас Земли нанес мне удар, – чуть ли не с гордостью поведал мне шурд, и я в недоумении прищурился:

– Ужас Земли? Но я тебя не калечил. А ведь именно меня вы называете Нагоняющим Ужас.

– Не ты, – отмахнулся шурд. – Ужас этого места. Подземный старый-старый Ужас, ему уже очень много лет. Мы давно знали о нем. Давным-давно нескольких из нас он поглотил и сожрал. С тех пор знаем о нем и передаем вести друг к другу. Потому и не охотимся здесь.

– Ужас местных земель… – повторил я. – Подземный… Стой! Воронка? Водоворот из земли и песка?

– Да! Это он – Ужас Земли! Мы говорили о нем Отцу, но ему неведом страх! Тарис смел! И велик!

– Да-да, – в нетерпении закивал я. – Смел и велик он, и черт с ним. Что там про Ужас Земли? Напал он? И что?

– Его земляная пасть открылась прямо рядом со мной, – вздохнул шурд. – И я провалился. Упало еще несколько воинов. Не успел я и глазом моргнуть, как Ужас Земли откусил мои ноги! Тогда я закричал впервые! А затем Тарис Великий послал ЕГО!

– Кого?

– Его!

– Да кого его, мать твою! – зарычал я в ярости, и шурд тут же вонзил острие ножа глубже в свою плоть. Теперь жидкая шурдская кровь потекла и по шее.

– ЕГО! – выдохнул он с торжествующим безумным блеском в глазах. – ЕГО! И потребовался лишь один небрежный удар! После чего старая легенда Ужаса Земли умерла! Умерла! Послушай же, чужак в железной броне. Ты тоже легенда шурдов! И ты тоже умрешь лишь от одного ЕГО удара! Посмотри там, – костлявый кривой палец темного гоблина указал в сторону скопления невысоких холмов в двадцати шагах от нас. – Посмотри. Та же участь ждет и тебя! Иди! Посмотри! Посмотри и содрогнись от страха, Нагоняющий Ужас! Такая с-смерть будет ждать и тебя! Ну а я… – шурд схватился за рукоять ножа обеими руками. – Ну а мне пора в далекий путь к…

Я не дослушал. И не позволил шурду уйти в мир иной самостоятельно – резко шагнув вперед, я одним ударом закованной в железо ноги вбил рукоять его же ножа ему под подбородок. Вбил так глубоко, что нош ушел в его тело полностью, вместе с рукоятью, а пальцы на обеих руках оказались раздроблены.

Нагнувшись, я схватил умирающего шурда за подбородок и яростно выдохнул:

– Только после вас всех!

Урод испустил еще один всхлип, его выпученные глаза закатились и он обмяк. Мертв. Но он умер от удара ножом, не от моего «особого» касания… а вот его жизненную силу я не поглотил – вернее сказать, лишь жалкую ее часть сумел я «проглотить». Остальная жизненная сила медленно уходила в землю или витала в воздухе. Вытянув руку, я попытался схватить железной ладонью «комочек» силы, но он буквально отскочил от железа как ошпаренный.

– Хм… – задумчиво изрек я, после чего развернулся к Рикару и спросил: – Куда показывал шурд?

– Уже отправил воинов, – отозвался тот, указывая взглядом на бегущих к холмам пеших воинов. – Смачно вы нож этому склирсу в шею воткнули, господин! Аж сердце мое возрадовалось!

– Оченно смачно! – подтвердил Тикса, присаживаясь на колено рядом со скрюченным телом безногого шурда и открывая висящую на его поясе небольшую сумку. – О! О! О-о-о-о! О-о-о-у! Оу!

– Чего орешь? – буркнул я.

– Друг Корне! Оно! Оно!

– Ого, – поднял я удивленно брови, а затем подался вперед и ртом заглотнул проплывающий по воздуху сгусток жизненной силы, видимый только мне.

Удивлялся я лениво. Чего-чего, а бренный золотистый металл давно уже не вызывает у меня никакого возбуждения чувств. Золота у меня навалом. А на гномьей ладони лежало именно золото – довольно большой самородок. Размером с кулак, может чуть меньше.

– Это не монета! – пояснил Тикса, явно не понимая моего равнодушия. – Это… это… как на людском языке? Это кусок! Металла кусок! Так и лежать в земле!

– Са-мо-ро-док, – медленно произнес я. – Так называется.