Он повернул в комнату Аниных родителей. Здесь было тихо и сумеречно. Разбитый бинокль все так же лежал на кровати. Корби сел на покрывало рядом с ним.

Ему было страшно. Он не знал, кому позвонит, не знал, чей голос услышит. Что, если Ара и Ник мертвы? Корби показалось, что он снова стоит в своей квартире, у телефона на кухне. Сначала будут холостые гудки, а потом трубку снимет чужой человек.

А если его друзья живы, будут ли они рады его звонку? Станут ли они говорить? У Корби задрожали руки. Он положил телефон Комара на покрывало рядом с собой, поднял тяжелый бинокль и сжал его в обеих руках, как талисман.

Он мог позвонить Аре. Черный брат не станет кричать, не станет обвинять его. Не потому, что не сердится, а потому, что он почти никогда так не делает. Он не Ник. Корби почувствовал себя отвратительным трусом. Они могли умереть, а он сидит здесь, в относительной безопасности, и прикидывает, как все обставить так, чтобы ему, после всего, что он сделал, не сказали недоброго слова. Ему стало тошно от самого себя.

Бездумно он поднял бинокль к глазам. В единственном работающем окуляре плавала надпись: «to close». Корби перевел бинокль на окно, и из-за пелены дождя на него прыгнуло размытое изображение дальнего дома. Поплыли значения дальномера: «2300 m > 2400 m > 2500 m». Корби увидел чей-то балкон, кактус за окном и кирпичную стену. Он опустил бинокль. Ему стало только хуже. «Я сломал хорошую дорогую вещь незнакомого человека», – подумал он.

Он положил бинокль на место и поднял телефон.

***

Ник снял трубку почти мгновенно. Его голос прозвучал прежде первого гудка, как будто он уже держал мобильный в руке.

– Алло, – сказал он.

«Живой», – подумал Корби.

– Ник, – ответил он, – это я.

Повисла пауза.

– Моего деда убили, – сказал Корби.

Ник ответил не сразу. Некоторое время в трубке был слышен только слабый звук его дыхания. Корби закрыл глаза. Он ждал, что сейчас раздастся матерное слово, или просто гудки.

– Я знаю, – наконец, сказал Ник. – Мне звонил Крин.

– Он так быстро узнал? – удивился Корби.

– А откуда об этом знаешь ты? – спросил Ник.

– Я нахожусь в том же доме, где его убили, – объяснил Корби. – Я слышал, как полиция опрашивала свидетелей.

Он вдруг заметил, что сжимает в кулак свободную от трубки руку. Он медленно расслабил пальцы и увидел, что на ладони остались следы ногтей. «Ник говорит со мной, – подумал он. – Не так, как обычно, но все-таки говорит».

– Я мог бы спросить, как ты там оказался, – заметил Ник, – но если честно, мне плевать.

– Я… – Корби замолчал. Он хотел ответить, что знает это чувство, но не знал, как об этом сказать.

– Ты, – повторил Ник.

– …знаю, что ты чувствуешь, – сказал Корби.

– Да? – переспросил Ник.

– Я тоже чувствовал равнодушие, – объяснил Корби.

– Это сомнительная заслуга, – заметил Ник.

Корби не нашелся с ответом.

– Ара тебе звонил? – спросил он. – У него все в порядке?

– Да, – ответил Ник. – Вчера утром нам угрожала только одна банда убийц, а теперь их стало две.

Он говорил очень спокойно.

– Зачем ты позвонил? – спросил Ник.

– Мы ведь еще друзья, – сказал Корби.

– Ты уверен? – поинтересовался Ник.

Трубка вдруг вспотела у Корби в руке.

– Только ты можешь мне сказать, – еле слышно ответил он.

– Ты мог отправить в тюремную больницу всех трех убийц Андрея, – сказал Ник. – Вместо этого они на свободе. Ты мог нормально дать показания в полиции и поговорить с отцом Андрея. Вместо этого ты сделал так, что он теперь тоже готов нас убить.

Корби молчал.

– На нас с Арой давит полиция, – продолжал Ник. – Нас допрашивали еще раз. Теперь убили твоего деда, и через час я опять пойду в полицию, потому что у них снова есть вопросы.

Трубка скользила в руке Корби.

– И знаешь что? Не знаю зачем, но мы продолжали нести лабуду про пистолет твоего дедушки, прикрывая твою гребаную задницу, – холодно добавил Ник. – Ты убежал из отделения и шлялся черт знает где, пока мы врали людям в глаза. А через два часа Ара позвонил мне и сказал, что ты погиб.

– Погиб? – переспросил Корби.

– Да, – странным голосом повторил Ник, – погиб. Ара получил ммс с твоей фоткой и перезвонил на сотовый, с которого она пришла. Твой странный новый знакомый сказал ему, что ты прыгнул с крыши с парашютом и попал под грузовик.

Корби слушал его в оцепенении.

– Мы тебя похоронили, – продолжал Ник, – а еще через два часа узнали, что ты жив, что тебя волочило по дороге через пол-Москвы, и что ты чуть ли не герой вечерних новостей. И тогда нас второй раз дернули на допрос.

Ник перевел дыхание.

– Ты не стоишь слез черного брата, – закончил он. – И мне даже не интересно, как ты оказался в месте, где убили твоего деда.

Ник замолчал.

– Я не хотел, – ответил Корби. Ему показалось, что вот, вот сейчас это произойдет: Ник бросит трубку. Но этого не происходило. На линии была тишина. Корби понял, что снова должен говорить, как полчаса назад говорил за столом на Аниной кухне.

– Мои родители умерли, – сказал он, – и я порезал вены.

Его голос сорвался.

– Я ненормальный, – продолжал он. – Когда Андрей погиб, у меня стало сносить крышу. Не сразу. Сначала я просто испугался, что меня посадят. А потом у меня стало сносить крышу.

Ник слушал молча.

– Как будто все повторилось, – тихо сказал Корби. – Кровь, смерть, машины ночью. Я снова захотел покончить с собой. Прошлой ночью дед нашел черного психиатра, и тот вколол мне какую-то дрянь.

– Это правда? – спросил Ник.

– Да, – подтвердил Корби. – А утром я сбежал из отделения, потому что снова хотел себя убить.

– Ара что-то про это сказал, – вспомнил Ник.

– Я прошел полквартала, – закончил Корби, – а потом они меня забрали.

Ник молчал.

– Не надо меня ненавидеть, – голос Корби опять сорвался. – После смерти деда я испугался, что вас с Арой тоже могли убить. Я позвонил узнать, как у тебя дела.

– Не знаю, – наконец, сказал Ник. – Наверное, очень плохо.

– Нам нужно встретиться, – сказал Корби.

– Зачем? – спросил Ник.

– Чтобы держаться вместе, – ответил Корби. – Мы в опасности, и нужно что-то придумать.

– Я не уверен, что хочу тебя видеть, – ответил Ник. – Извини, Корби. В какой-то момент мне слишком понравилось думать, что ты умер.

Корби пришло в голову, что ситуация странным образом перевернулась. Несколько дней назад он вот так же отвергал дружбу Андрея: гнал навязчивого