Шиза, закончив мысль до конца, вновь развернулась спиной к магистру и равнодушно зашагала к намеченной винной цели.

— Эля, я же объяснял тебе! Я занимаюсь спасением Трои.

— А я своей личной жизнью! Поэтому не тебе меня винить, что сегодня случился поцелуй с герцогом. Ведь ты про это хотел услышать? Так? — Грамотно прикидываясь мной, Эльвира показательно истерила и высказывала возможно все то, что никогда бы не озвучила я. При этом поток своих (или не своих) обид у шизы не прекращался, она щедро выплескивала весь негатив наружу. — Да у меня, может, и выбора не было. И знаешь, этот поцелуй с ним, он был другой! Яркий! Насыщенный! Полный чувств, страсти!

«Прекрати! Сейчас же прекрати все это ему говорить! Зачем ты это делаешь?» — Настоящая я во время этой тирады билась птицей, запертой в клетке, но не могла докричаться до ломающей сейчас если не мою жизнь, то отношения, Эльвиры.

«Как, зачем? Весело же! Ты только погляди на этого смазливого юношу, он же сейчас взорвется!»

Для шизы все происходящее было прикольным развлечением, она явно не понимала, что творит.

А вот Глеб все воспринимал по-своему.

— Страсти, значит, тебе не хватает? Эмоций? — Он выглядел смертельно бледным и от этого спокойным, словно давно почивший мертвяк. — Что ж, да пожалуйста!

И если я ловила каждое брошенное им слово и уже напряглась в ожидании последствий такого заявления, Эльвире все было, мягко скажем, по барабану. Она добралась до стеллажа с вином и теперь, сидя на корточках, набирала полные руки бутылок, складывая их наподобие дров в поленнице. По мере увеличения объема алкогольной ноши счастливая улыбка все больше расплывалась по ее, а точнее моему лицу.

— Огонька, выходит, тебе не хватает. — Его голос звучал прямо над моим ухом. Если бы я сейчас могла ощущать свое тело в полной мере, то однозначно прочувствовала бы толпу будоражащих мурашек, бегущих по спине.

С непривычной для него силой Глеб внезапным движением подхватил отвлекшуюся Эльвиру за плечи, поднял с корточек и развернул лицом к себе. Та и ойкнуть не успела, как все набранные бутылки выпали из ее рук.

На чердачке раздался звон разлетающихся на тысячи кусочков стекляшек, а пол окрасился расплывающимися лужами красного вина.

— Ты что творишь, придурок? — Эльвира зверела и начинала забывать, кто перед ней стоит. — Я разбила шесть бутылок! ШЕСТЬ! И платье испачкала!

Сейчас каждую из нас беспокоили абсолютно разные вещи, ее — потерянный алкоголь и облитый вином наряд, а меня — безумно насмешливый взгляд Глеба. Магистра явно забавляли истеричные выкрики, а в таком состоянии он был опасен и непредсказуем. Тем более всем своим решительным видом зельевар сейчас говорил, что отнюдь не стихи Эльвире собирается прочесть.

— Ты же хотела взрыва чувств и эмоций, — процедил он. — Получите, распишитесь!

В следующий момент возмущенные вопли Эльвиры были заткнуты его жадными губами. Не знаю, что испытывала в тот момент она, но меня посещали странные эмоции. Человек, к которому я неравнодушна, целует другую, а он при этом уверен, что все же меня. То ли ревновать, то ли гордиться. Тем более сама Эльвира, будучи крайне шокированной таким поворотом событий, биться в истерике перестала и безвольной куклой обвисла у магистра на руках, безропотно позволяя ему себя целовать.

«Что-то мне уже невесело, — неожиданно погрустнев, выдала она. — Я не умею целоваться! Эль, что делать-то?»

«Тело мне верни!»

Жалеть эту заразу я не собиралась, наоборот, наслаждалась и упивалась ее неожиданными страданиями. Тем более Глеб нашу обмякшую тушку принял за любовную капитуляцию и теперь наглейшим образом, а точнее нежнейшим, облапывал в районе чуть ниже талии, при этом не забывая настойчиво целовать лицо и губы.

«Я ему сейчас тресну!» — неожиданно обрадовалась пришедшей идее шиза и приготовилась сделать замах коленкой по причинному месту.

— Нет, дорогая! — Оторвавшийся от приятнейшего из дел магистр сиял довольной ухмылкой. — Этот фокус прошел тогда на пляже, для второго раза придумай что-нибудь посвежее.

— Отпусти меня! — затрепыхалась загнавшая себя в угол шиза. — Я буду кричать!

Глеб пожал плечами и равнодушно заметил, что ее никто не услышит, а в подтверждение закрыл мой рот очередным поцелуем.

Признаться, я ликовала. Почему-то окончательно растерявшаяся Эльвира наконец-то начала утрачивать контроль над телом, и уже несколько секунд я четко ощущала напряженные подрагивания своих пальцев. Теперь оставалось настойчиво, по сантиметру, отвоевать принадлежащее мне тело, пока Глеб так грамотно отвлекает эту гадость.

Неудивительно, но в какой-то миг Эльвира все же сдалась и резко отпустила бразды правления. От неожиданности победы и валом нахлынувших чувств у меня закружилась голова. Сдавленный стон наслаждения в себе тоже подавить не смогла. Уж слишком остро я ощутила огонь, который на меня изливал магистр страстей.

Не права ты, Эльвира, ох не права, и я не права. Были у зельевара и сила, и напор, и умел он, если надо, брать все, что захочет. Пускай отсутствовали в нем внешняя брутальность и тестостероновая ярость, так явно ощущавшиеся у герцога, но защищать свое и добиваться поставленных целей Глеб умел не хуже. И пусть шиза так обидно пела поэту о том, что тот ничто на фоне Эридана, но врала она, черт возьми, врала…

Мне же сейчас было хорошо. Руки преподавателя были настойчивы, и сам он настроен решительно, мне оставалось лишь совсем не по-детски плавиться в его объятиях.

— Я все еще так плох, как и раньше?

Жаркое дыхание коснулось волос. В ответ пришлось издать невнятное мычание и инстинктивно подставить шею под очередную порцию поцелуев. Вот теперь-то я точно не знала, что ему отвечать, и вообще, как по мне: «Остановись мгновение — ты прекрасно». Да и, будучи до конца откровенной, побаивалась я теперь от Глеба убегать, вдруг Эльвира опять выползет на волю, а так гарантированно сидит тихой мышью и не отсвечивает.

— Значит, все же неплох, — продолжал он стращать меня перспективами, при этом не забывая покрывать шею тропинкой возбуждающих поцелуев. — Эль, но может быть, этого мало, и стоит доказать, что я лучший?

— Да я как бы верю, — неуверенно протянула я.

Глеб на мгновение отстранился, чтобы внимательно вглядеться в мое растерянное лицо.

— И все же лучше доказать, чтоб наверняка. Чтобы потом в твою милую рыжую голову даже мыслей крамольных не заглядывало.

«Ага, если б в мою. Не объяснять же тебе, какой демон у меня вместо дара проявился!»

— Глеб, ты и так самый хороший и милый. За вино вот даже разбитое не ругаешь, вот что ты еще мне собрался доказывать?

Вместо внятного ответа меня вновь крепко обняли, поцеловали в ушко, а затем перекинули через плечо и потащили куда-то на выход из чердака.

— Э-э-й! Поставь на место! Ты что творишь-то? Глеб!