Розалинда не должна была видеть, как ее мать арестовывает полиция. Шепотом попросив Карло позаботиться о девочке, я встала. Красная смола растеклась по юбке, как алый знак виновности.

– Я готова ехать с вами, но давайте ради моей дочери сделаем это без лишнего шума, – сказала я Нуньесу.

Но Нуньесу хотелось унизить меня, и он произнес громко, чтобы услышали все под Драконовым деревом:

– Миссис Агата Кристи, вы подозреваетесь в краже ценного жемчужного ожерелья, хранившегося в комнате миссис Дейзи Винниат.

Раздались удивленные возгласы всей компании и громкий плач Розалинды.

Нуньес дал знак помощнику взять меня под локоть.

– Вы арестованы, – объявил он.

Эти слова были встречены гулом протестующих голосов.

– Не валяйте дурака, – заявила миссис Брендел. – Миссис Кристи не может совершить такое.

– Это не укладывается в голове… Ни на что не похоже, – пробасил профессор Уилбор.

Карло подбежала ко мне.

– Это недоразумение, – сказала она. – Я уверена, что все разъяснится.

– Послушайте, инспектор, – бросил Гай, – не можем ли мы просто…

Но я слышала только испуганный крик дочери, которая вслед за Карло подбежала ко мне и вцепилась в юбку.

– Мама! – рыдала она. – Пусть он не увозит тебя.

– Отойдите, пожалуйста, – сказал Нуньес. – Необходимо доставить миссис Кристи в Оротаву и допросить. – Он подал знак помощнику усадить меня в автомобиль. – Чем быстрее мы сделаем это, тем скорее все разъяснится и ее отпустят.

Это звучало разумно, но я сомневалась, что Нуньес намеревается отпустить меня. Не для того арестовывал.

– Но ведь… – хотела я возразить, однако не стала этого делать.

Если выводы, к которым я пришла, верны, лучше пока не раскрывать того, что я знала о Тренкеле. Проблема была в том, что, находясь под арестом, я не могла собирать информацию, необходимую для завершения дела. Между тем державший мою руку полицейский потянул меня в сторону машины.

– Мама, останься, – в слезах умоляла Розалинда. – Пожалуйста, не уезжай.

– Не волнуйся, дорогая, – ответила я, гладя ее по голове. – Это глупое недоразумение. Мы разберемся во всем, и я вернусь к тебе в отель. А пока ты будешь с Карло. – Я кинула на подругу-гувернантку умоляющий взгляд и отвернулась от плачущей Розалинды, чувствуя, что еще секунда – и я потеряю всякий контроль над собой. Не хватало только бедной девочке видеть мать в истерике.

– Я готова, инспектор Нуньес, – сказала я.

Нуньес кивнул с гордым и удовлетворенным видом. Такое же выражение я видела однажды на лице участника сафари в Южной Африке, убившего львицу. Инспектор указал мне на открытую дверь автомобиля.

– Мамочка!.. Мамочка!.. – Пронзительный крик прорезал воздух.

Затем послышались рыдания.

Я не стала оборачиваться, боясь, что у меня разорвется сердце.

Возвращение в Оротаву было безрадостным. Я подавленно молчала, перед глазами стояло искаженное горем лицо Розалинды. Нуньес с подозрением косился на красное пятно на юбке. Неужели он всерьез верил, что я способна ограбить женщину, у которой только что умер муж? Но он руководствовался представленной ему информацией – тем фактом, что меня видели выходящей из номера Дейзи Винниат, а теперь еще, очевидно, тем, что в моей в комнате нашли жемчуг, подкинутый Тренкелем. Интересно, как доктор это проделал? Наверное, попросил горничную впустить его, чтобы оставить для меня лекарство.

– Неужели вы думали, что вам это сойдет с рук? – спросил Нуньес.

– Простите, вы о чем?

– О жемчуге. Вопрос был только в том, сколько времени нам понадобится, чтобы найти его.

Я промолчала.

– Доктор Тренкель сказал, что у вас было нервное расстройство, и просил меня обращаться с вами помягче.

Со стороны Тренкеля это было великодушно.

– Доктор был очень внимателен со мной, и я благодарна ему за это, – ответила я.

– Вы не скажете, почему это сделали? Вам нужны были деньги? Или вами двигала жажда приключений? Я читал о женщинах, которые так изнывали от скуки, что искали развлечения в преступлениях.

– Боюсь, то, о чем вы говорите, скорее похоже на сюжет неудачного триллера, инспектор, – бросила я.

Нуньес поморщился:

– Опять вы надо мной насмехаетесь, миссис Кристи. Не кажется ли вам, что время для этого прошло?

Я молча уставилась на синюю полосу моря, ограниченную четкой линией горизонта. Мне вспомнился размытый горизонт, который я видела из иллюминатора парохода, доставившего меня с холода английской зимы в этот рай под солнцем. В то утро я вышла на палубу, закутавшись в шаль, подаренную Флорой Кёрс, и сразу услышала крики Джины Тревельян. Она стояла на краю палубы, готовясь к прыжку, ее руки поднялись к солнцу, словно крылья птицы, собравшейся лететь в теплые края.

Путь из Икода в Оротаву длился, казалось, целую вечность. В Ла-Оротаве Нуньес отвез меня не в отель, а в здание казенного вида, стоявшее возле гавани. Воздух вокруг был насыщен запахом гниющей рыбы. Инспектор провел меня в пустую беленую известкой комнату с решетками на окнах.

– Сядьте, пожалуйста, – сказал он, указав на деревянный стул, и сам уселся за письменным столом. – Как видите, тут нет ничего похожего на «Таоро» с его комфортом, и я предпочел бы не помещать сюда женщину вашего положения, но вы не оставили мне выбора.

– Могу я узнать, кто видел, как я выходила из комнаты миссис Винниат?

– Боюсь, я не вправе делиться с вами информацией.

– А как вы отнеслись бы к моему заявлению, что я украла жемчуг с познавательной целью?

– Значит, вы признаете, что сделали это?

– Нет, не признаю. Но если бы призналась, что взяла жемчуг потому, что это понадобилось для сочинения одной сцены в моем романе, вы поверили бы мне?

– Нет, вряд ли.

– Понятно, – сказала я. – Очень жаль. – Я стала думать, что сказать дальше. – Дело в том, что я не крала ожерелья, но знаю, кто это сделал.

Нуньес посмотрел на меня скептически.

– Вот как? Миссис Кристи, вы рассказывали мне столько историй, столько – как их там? – небылиц, что, боюсь, придется подвергать сомнению все, что вы говорите.

– Вы должны поверить мне на этот раз, инспектор. Это связано с убийством мистера Винниата и с более ранним преступлением, убийством Дугласа Грина.

– Каким же образом?

– Я не могу объяснить, потому что сама пока не знаю, но я уже близка к разгадке, и очень важно, чтобы вы меня отпустили и я могла бы закончить это дело. Мне осталось выяснить еще один момент в этой истории, и головоломка будет решена.