— Нет. Я спрячу его и пойду домой.

— Домой? Но…

— На улице спать слишком холодно. — Он пытался шутить. — Да и в любом случае, мне кажется, что он не собирается нападать на меня дома.

— А как ты думаешь, — поинтересовалась я, — почему он пришел в школу?

— Я уверен, что он за мной наблюдает и в курсе того, чем мы занимаемся. Он надеялся застать меня с раствором, — ответил Тристен. — Больше, чем убить меня, он хочет, чтобы я его снова выпил и стал достойным продолжателем рода.

Во мне загорелась надежда.

— А что, если тебе сделать это? — осмелилась предложить я. — Ты таким образом сможешь в нужный момент выиграть время, а потом перемениться обратно…

Но Тристен уже качал головой:

— Нет. Слишком рискованно. Кто знает, что я могу натворить? — После паузы с заметной неохотой в голосе он добавил: — Ты знаешь, что, вполне вероятно, твоего отца убил мой под воздействием зелья?

Я молчала, переваривая услышанное. И в то же время понимала, что это не такая уж и новость для меня.

Неужели я и сама в глубине души подозревала, что доктор Хайд как-то замешан в смерти отца? Может, я просто старалась игнорировать все совпадения и улики, потому что его лечение помогало маме — и потому что я полюбила Тристена? Ведь любить сына убийцы моего папы было бы совсем неправильно…

— Мне очень жаль, — сказал Тристен, повесив голову, словно он частично нес ответственность за преступление, совершенное доктором Хайдом.

— Интересно, — задумчиво произнесла я со свойственной мне наивной надеждой на то, что папу можно как-то оправдать, — может быть, мой отец пытался помочь твоему?

— Да, думаю, да, — ответил Тристен и снова посмотрел на меня. — В отцовском компьютере я нашел неоконченный текст, в котором говорилось, что у него есть какой-то анонимный напарник, с которым они ищут лекарство от безумия, которое, по его ощущениям, на него надвигалось.

Сердце мое забилось быстрее.

— Это про моего папу?

— Да, — подтвердил Тристен. — Наших родителей также интересовал и более широкий потенциал состава, если бы его удалось усовершенствовать. Они считали, что с его помощью можно научиться управлять людьми и даже контролировать общество.

— Раньше ты мне об этом не рассказывал, — удивилась я. — Почему?

Его карие глаза подернулись дымкой раскаяния.

— Не мог себя заставить. Как ты будешь на меня смотреть, зная, что мой отец сделал с твоим? — Тристен печально улыбнулся. — Хотя, чтобы оттолкнуть тебя, хватит и моих собственных грехов.

Я еще не совсем примирилась с тем фактом, что Тристен убил деда, не простила его. В глубине души я понимала и то, что любить сына человека, который убил моего папу, — ужасно. Но я все равно его любила.

— Забудь об этом, — сказала я. — Ты не чудовище. И мы — не наши родители. Я не виню тебя за то, что сделал твой отец.

— Думаю, мистер Джекел искренне верил, что ему удастся вернуть и приумножить деньги, предназначавшиеся для твоего обучения, — добавил он. — Они рассчитывали получить не только профессиональные, но и финансовые дивиденды.

У меня в горле встал огромный ком. Тристен во многом оправдал моего отца — как раз в этом я и нуждалась. Но все же моего папы уже не было, дела с отцом Тристена обстояли и того хуже, а мы с Тристеном… наше будущее тоже, в общем-то, довольно туманно.

— Джилл, иди домой, — наконец сказал он. — Ничего страшного сегодня уже не случится.

Сегодня. Но не более того.

Я колебалась, не решаясь войти в дом.

— Тристен?

— Да? — Он подошел ко мне и погладил непослушный локон, спрятанный за ухо. — Что?

Я поймала его руку, и мы крепко сплели пальцы. Было очень темно, но по его карим глазам я все равно поняла, как я ему нужна.

— Заходи завтра, — предложила я. — Тебе надо будет как следует поесть и отдохнуть. — И, покраснев, я добавила: — Мама почти до самого утра будет в больнице…

Тристен ответил не сразу.

— Не знаю, Джилл. Боюсь, это будет небезопасно для тебя.

Да. Это будет небезопасно. Я никогда в жизни нс рисковала так, как сейчас, находясь рядом с Тристеном, — ведь если с ним что-то стучится, это будет слишком большая рана для моего сердца. Но меня не покидала уверенность, что быть с ним — это правильный выбор.

— Приходи, — повторила я, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Мне это нужно.

— Хорошо, — согласился он.

Тристен подождал, когда я зайду в дом и запру за собой дверь. Посмотрев в окно, я увидела, как он растворился в темноте. Я молилась, чтобы он сдержал свое обещание и не вернулся в школу.

— Джилл, я на работу, — сказала мама, заглядывая ко мне в комнату. — Слишком долго не рисуй, ладно?

— Хорошо, — пообещала я, глядя на часы. Где-то через полчаса придет Тристен. — Я скоро закончу.

Мама зашла в комнату, подошла к мольберту и посмотрела сначала на картину, потом на меня. И очень удивилась:

— Я думала, что тебе его уже сдавать со дня на день.

— Успею, — сказала я с уверенностью, которой на самом деле не было.

— Глаза тут не помешают, — сострила мама и усмехнулась. Мне показалось, что она решила меня укорить, но все же обрадовалась ее искренней улыбке.

— Я хоть раз тебя подвела? — спросила я, стараясь не чувствовать себя виноватой. Мама бы весьма расстроилась, узнав о моих планах на вечер. Но мы с Тристеном должны были быть вместе. Я снова посмотрела на часы: — Тебе, наверное, уже пора, нет?

— Пора, — согласилась мама и поцеловала меня в щеку. — Счастливо.

Я буду счастлива. Однозначно.

— И тебе всего хорошего.

Я осталась в комнате одна и внимательно прислушивалась: мама надела куртку, взяла ключи, а когда за ней закрылась задняя дверь, я бросила свой рисунок — слишком уж нервничала.

Готова ли я?

В зеркале было видно мое отражение. Хорошо ли я выгляжу?

Я выпрямила спину и посмотрела на себя в профиль, потом направилась к комоду — за черным лифчиком, в нем я действительно выгляжу лучше, соблазнительней. Но коснувшись пальцами его шелковистой ткани, я заколебалась. Не я его выбрала, не я украла …

И я запихнула лифчик подальше — нет, не он нужен для той ночи, о которой я так мечтала. Это же олицетворение того же самого зла, что и раствор, спрятанный где-то рядом.

Мне ничего этого не нужно, верно?

Правда, пузырек можно переложить поближе, в тумбочку, на случаи, если я буду слишком нервничать…