7

К зиме во Владивосток привезли первые в его истории маршрутки-«газели», которые вызвали здесь настоящий культурный шок. Красную «газель» с номером 666 (ментам не откажешь в чувстве юмора) поставили на маршрут «Сабанеева-Баляева». Естественно, в первый же снег она не смогла подняться на Сабанейку — нашли тоже маршрут для заднеприводного существа. Правда, других маршрутов, ровных, у нас всё равно нет.

Хотя ещё в мае появились долгожданные поправки к техрегламенту, отменившие требования о наличии VIN-номера, а в декабре министр Христенко заявил, что «проблема подержанных автомобилей на сегодняшний день урегулирована за счет уровня таможенных пошлин», под самый Новый 2011 год выстрелила очередная угроза, о которой мы догадывались и раньше. 400-страничный проект нового техрегламента — теперь уже для Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана — сводился для нас к одной фразе: «Запрещается выпуск в обращение транспортных средств с правосторонним расположением рулевого управления».

Мне приходилось читать, как мучающиеся от страшной болезни молили о смерти, потому что жизнь их становилась невыносимой. Здесь было что-то похожее. Ампутация, необходимость которой была сомнительной, растянулась на долгие годы — хирург оказался садистом. Ну запретите уже этот правый руль насовсем, навсегда, и прекратите эти мучения, отрезали-забыли… Я уже, кажется, примирился с возможностью запрета. Психологически нас давно сломали — и дубинками, и пошлинами. Мы немного помитингуем и покричим, добьём «японок» и будем думать кто о «ладе», кто о «ссанг-йонге», кто о новом «японце» из салона. А пока на вебфорумах над нами по-прежнему потешаются жители другой, западной России (сами они называют её «центральной») и говорят, что у нас «праворулие головного мозга».

Весной 2011 таможенники подвели итоги 2010 года. Если 2008 ознаменовался историческим пиком ввоза японских подержанных автомобилей на Дальний Восток России, а 2009 стал пиком с обратным знаком, то в 2010 ситуация несколько устаканилась. В 2008 через таможни Дальневосточного региона ввезли 473 682 легковушки и ещё почти 30 тысяч грузовиков; в 2009 к нам попали всего 55 120 легковых и 3,5 тысячи грузовых автомобилей; 2010 принёс российское гражданство 120 763 японским легковушкам и 10 тысячам грузовиков.

Что будет дальше — не знает никто. В начале 2011 нас снова успокоили, заявив, что «по просьбам общественности» пункт о запрете правого руля будет вычеркнут из текста нового техрегламента для стран Таможенного союза. Эти возвратно-поступательные движения будут продолжаться ещё долго, вновь и вновь тревожа и без того задыхающийся рынок. Я больше не радуюсь помилованиям правого руля, как уже и не паникую при очередных угрозах его запрета. Я понимаю, что по большому счёту мы проиграли. А может быть, и не должны были выиграть вовсе.

…Море сбросило свой ледяной бронежилет, город — прошлогоднюю асфальтовую шкуру. Я ехал по своему городу на свежей машине, и впереди снова было целое лето. Их будет ещё много, этих лет. На дороги уже выползли первые мотоциклисты. На стратегическом маршруте — от стоянки, где ночует моя машина, к жилым массивам, где ночую я, — открылся киоск с разливным пивом. Там продают пиво новой марки — светлое, нефильтрованное, 3,6 %, под названием «Праворульное». Владивостокский поэт Иван Шепета написал стихи:

Я открыл окно и впустил внутрь шумы весеннего города. Мимо проносились тёплые автомобильи сердца, обдавая меня едва уловимыми волнами нагретого воздуха. Почувствовав запах отечественного выхлопа, я завертел головой. Точно, мимо проскрипел старый «уаз-буханка»… На «зебру» ступила юная красавица. Я плавно, но решительно притормозил, чтобы машина вежливо кивнула капотом. Красавица пошла по «зебре» и улыбнулась мне.

Глазами я привычно сканировал окружающие меня машины. Вот «камрюха» года 91-го. Была бита в зад, а сделана «на отъе…ись»: зазоры между крышкой багажника и крыльями, мягко говоря, неровные. Вот «сафарь». Иногда их выпускают под именем «патрол». «Ниссан-патрокл» — тут же сочинилось название марки в честь владивостокской бухты Патрокл, куда я недавно ездил смотреть на дельфинов, вдруг приплывших к нашим берегам. Да, «ниссан-патрокл». И ещё — «мицубиси-корч»… Впереди маячит изысканная корма редкого здесь «порша». Сбоку — трёхдверная Honda-HRV, формой и цветом напоминающая обломок кирпича. «Короллка» в сотом кузове, заслуженная лошадка. «Коробка откат» — гласит наклейка на заднем стекле. Этот город за двадцать лет совсем отвык от «механики».

На сопку ползёт известный всему городу когда-то оранжевый «кубик» — Nissan Cube. На нём ездят две девушки, постоянно попадающие в аварии. Сначала модный оранжевый «кубик» лишился обвесов и бамперов, потом стали постепенно заменяться остальные кузовные элементы. Со временем девушки перестали их красить в «родной» цвет. Так и ездили — бампера белые, одно крыло — серебристое («цвета оградки»), другое — чёрное… Зачем, мол, красить — всё равно снова вкоцаем. Так и все мы рано или поздно добьём, доломаем свои ласточки-дзидоси, пока они не превратятся в скрипучие, щелястые, много раз травмированные корчи.

Вот и «кайрон» — таких «корейцев» теперь собирают у нас, на бывшем Дальзаводе. Серебристый, вполне симпатичный… «Корейцы» отличаются от «японцев» примерно так же, как корейцы отличаются от японцев. Сначала все кажутся на одно лицо, а потом начинаешь их различать — по наклону кузовной стойки, по углу стопаря, по линии крыла — и уже не понимаешь, как раньше мог путать.

Электронная японская тётка, спрятанная в «торпеде», не знала, что она уже не в России и что возвращения в Японию не будет. При каждом включении зажигания она просила меня вставить в специальное устройство карту для быстрого проезда платных дорог, чтобы шлагбаум открывался загодя. Мне было её немного жаль, эту гейшу, навсегда прикомандированную к моему автомобилю, но я не знал японского и не мог ничего ей ответить. Я молча ехал по азиатской земле, которой мы когда-то овладели, сделав её русской, — по нашему дальневосточному праворульному зазеркалью. На одной из «японок», которых мы предпочли нашим родным «волжанкам».

На перекрёстке среднеазиатские трудяги укладывали в выдолбленные ямы горячую, дымящуюся асфальтовую кашу. Едва слышное в открытое окно цоканье камешков, забившихся между канавками протектора, напоминало полузабытый треск виниловых пластинок на родительском проигрывателе. Впереди на грязном багажнике старого «маркообразного» было начертано пальцем: «Хочу домой в Японию!». Пробка под шорох резины о разогретый асфальт и раздражённое мяуканье чаек ползла прямо в небо. Агония продолжалась.

2011 г.

Лишь некоторые из приводимых ниже слов могут быть отнесены к сугубо приморской ветви автомобильного жаргона, и то с натяжкой. Но я посчитал оправданным озаглавить данное приложение именно так. Хотя бы потому, что эти словечки и выражения представляются мне необходимыми и важными, как сейчас говорят, маркерами Владивостока рубежа XX и XXI веков.