— И ты… ты ее простил? — поразилась Мариша, мы с Катькой только разевали рты, как рыбы, выброшенные на берег, нам отчаянно не хватало воздуха.

— Не только простил, но и одобрил, — еще раз кивнул Виктор.

— Одобрил?! — хором ахнули мы. — Одобрил, что она отдала твоего ребенка в детский дом? Фактически избавилась от него?

— Вы не совсем верно ставите акценты, — заявил нам Виктор, но было видно, что разговор ему неприятен, он даже встал со своего стула и взволнованно заходил по комнате. — На эту проблему можно было взглянуть и под другим углом.

— Под каким же это, интересно знать? — хмуро поинтересовалась у него Мариша.

— Перед их отъездом в Крым мы с Любимой говорили о том, что грозит нам с ней, если прогнозы врачей подтвердятся и наш ребенок останется инвалидом на всю жизнь, — сказал Виктор. — И решили, что если так случится, то нам придется отдать его на воспитание в специальное учреждение, где за больными будет медицинский уход. Ни я, ни Любима не могла посвятить свою жизнь уходу за инвалидом.

— Но это же был ваш ребенок! — воскликнула Мариша. — Ваш собственный! Как вы могли?

— Ну и что? — раздраженно посмотрел на нее Виктор. — Что с того, что это мой ребенок? К тому же я был уверен, что у меня будут и другие дети. Здоровые. Зачем мне нужен ребенок-урод?

Я вспомнила светлое лицо Миши, его тонкие руки и безжизненные ноги и внезапно ощутила страшную злобу.

— Это не он урод! — заявила я, прямо глядя в глаза Виктору. — Это вы самый настоящий урод!

— Точно, — подтвердили Катька с Маришей. — У Миши только ноги не работают, а у вас сердца нет!

— Слушайте! — рассердился Виктор. — Я в вашей критике не нуждаюсь. Это был мой сын. И я принял решение. Обсуждать его с вами не намерен. Я его породил, я его…

— В общем, ясно, — кивнула головой Мариша. — Пожалуй, мы вас еще и похвалить должны, что вы его не убили. А что так? Рука не поднялась или наказания испугались?

Мы смотрели на этого человека, хладнокровно избавившегося от своего ребенка, и не могли поверить тому, что услышали. Как только носит земля таких людей? И как повезло Мише, которого взяла на воспитание добрая Надежда Сергеевна! Страшно подумать, что было бы с мальчиком, не забери она его. В лучшем случае он бы попал в детский дом для таких же больных детишек. А в худшем — просто бы погиб. Нет, недаром люди сторонятся Плаховых. Нечисто в их роду. И пары они себе под стать подбирают. Но если Любиму еще как-то можно было оправдать, ведь она ничего не помнила все эти годы, то какое оправдание у Виктора?

— И что? — едва слышно спросила Мариша. — Это вы финансировали эту историю с похищением вашего сына?

— Вовсе нет, — злобно буркнул Виктор. — Любима сама все сделала, избавив меня от хлопот. Но я вам объяснил, что поступил бы точно так же. Мы с ней обсуждали этот вопрос еще раньше, пока было неясно, будет наш ребенок здоров или нет. А когда стало ясно, что дальше будет только хуже, я сказал свое слово. И Любима меня полностью поддержала. Она увезла мальчика в Крым, сдала его в детский дом, но сама после этого, к сожалению, случайно попала в аварию. И лишилась памяти на долгие годы. Вот из-за потери любимой жены я искренне горевал. А ребенок… Да, в конце концов, о нем же позаботились!

— Вы как хотите, а я не верю, что он сказал нам правду, — произнесла Мариша, когда мы вылетели из дома Виктора, словно нам дали пинка под зад.

— Не веришь, что он знал о поступке Любимы? — уточнила я.

— Не верю, что он мог искренне любить свою жену и горевать из-за ее исчезновения! — сказала Мариша. — Это же не человек, это какой-то зверь! Да что я такое говорю! Зачем я бедных животных обижаю? Звери гораздо лучше к своим детям относятся. Он просто выродок и чудовище!

— И тем не менее хочу вас предупредить, что с этим чудовищем нам придется провести все предстоящие выходные, — печально сказала Катя.

— Что? — уставилась на нее Мариша. — С какой это стати? И никто меня не заставит.

— Но вы же не бросите меня тут одну! — взмолилась Катя. — Девчонки!

— Да с чего ты решила, что тебе еще когда-нибудь придется видеться с этим Виктором? — воскликнула Мариша. — Разве что в зале суда, где ты будешь давать против него показания.

— А в чем конкретно он виноват, ты уже знаешь? — оживилась я. — За что его можно засудить?

— Пока не знаю, но уверена, что у такого человека, который собственное дитя готов уничтожить, лишь бы не тратиться на содержание инвалида, наверняка найдется пара-тройка грехов, за которые ему можно впаять лет этак десять-пятнадцать. А то и все двадцать.

— Двадцать лет, — эхом откликнулась Катя. — Кстати, а вы не знаете, за что дают такие сроки? А, Мариш?

— Какая тебе-то разница? — воскликнула Мариша. — Ведь не тебе сидеть придется. И вообще, что ты там говорила о предстоящих выходных? Я не поняла. Почему это тебе придется провести их с Виктором?

— Сейчас объясню, — понурилась Катя. — Дело в том, что Прапор вбил себе в голову, что обязан застолбить этот проклятый дом Плаховых в деревне. И едет его сторожить на все выходные, пока Виктор не согласится подписать отказ от него.

— Он что, вообще ку-ку? — возмутилась я. — А если Виктор, или кто там будет Любкиным наследником объявлен, не согласится признать права Прапора? Он там оборону держать собирается? Котлы с кипятком и кипящую смолу на головы противнику выливать из стеклопакетов?

— Не знаю, — всхлипнула Катька. — Только добром это точно не кончится. Вы ведь видели, что за тип этот Виктор. От него можно ждать любой гадости. Точно вам говорю. Поэтому я поеду с Прапором. Одного же я не могу его оставить.

— И что ты хочешь от нас? Чтобы мы провели эти выходные с тобой? В обществе Прапора, мерзавца Виктора и его беспамятной жены?

— Почему же, будет еще и Женька, — робко произнесла Катя.

Увы, даже общество Женьки нас не смирило с мыслью о том, что придется провести еще несколько дней в обществе Виктора и его супруги. Но не могли же мы оставить Катьку в трудную для нее минуту.

— Ладно, — кивнула Мариша. — Только услуга за услугу. Пообещай нам, что уговоришь Прапора, чтобы он завез нас по дороге в краеведческий музей.

— Да как же я его уговорю? — растерялась Катя.

— Это уж ты сама реши, чем его соблазнить, — подмигнув левым глазом, ответила ей Мариша. — В таком деликатном деле мы с Дашей тебе не советчики.

— Ладно, — немного подумав, пообещала нам Катька. — Сделаю.

История стыдливо умалчивает, какие доводы той ночью приводила Прапору Катька, но на следующий день в краеведческий музей мы все же попали. Впрочем, нам там быстро объяснили, что дворянская усадьба Саниных особого интереса для музея не представляет, так как находится в очень плохом состоянии, попросту говоря, в руинах. И на ее восстановление денег у области нет и в обозримом будущем не предвидится.