Что случилось бы, если бы Ямамото проигнорировал морские традиции и позволил себе небольшое нарушение субординации, выступив против намерений вышестоящих, как это делали его коллеги в армии, но в другом направлении? Когда Йонаи, живя почти затворником, услышал о подписании Трехстороннего пакта, он описал период своего пребывания на посту морского министра: «Оглядываясь назад, считаю, что наша оппозиция Трехстороннему пакту оказалась тратой времени, как если бы грести против течения в ста ярдах от Ниагарского водопада». Услышав это, Огата спросил его, стали бы они сопротивляться до самого конца, если бы Ямамото продолжал возглавлять флот.

— Конечно, — ответил Йонаи; потом после паузы добавил с явным волнением: — Но я полагаю, нас бы обоих убили.

Понятно, не только флот и не только Йонаи с Ямамото осмеливались противостоять Трехстороннему пакту. Узнав о подписании пакта, старый государственный деятель Саондзи, находясь у себя дома, сказал своим служанкам:

— Теперь даже вы, возможно, не умрете в своих постелях!

Несколько раньше, когда вопрос альянса рассматривался на пленарном заседании Совета при императоре, советник Исии Кикудзиро выступил со следующим предупреждением: «Поразительно, что страны, которые вступали в союз с Германией или ее предшественницей Пруссией, никогда не извлекали никакой пользы из этого. Напротив, были такие, которых в результате постигли катастрофы и они потеряли свой суверенитет. Германский канцлер Бисмарк когда-то сказал, что любой союз между нациями требует рыцаря на коне и рыцаря на осле и Германия должна себе гарантировать, что будет рыцарем на коне». Но в конце концов ни у кого не нашлось силы управлять событиями или раскрыть глаза тупому ослу.

Примерно через две недели после подписания пакта за обедом с Харадой Кумао Ямамото поделился тем, как он решил теперь настроить себя раз и навсегда:

— Происходит что-то немыслимое. Флот сейчас должен следить за тем, чтобы получать все, что нами считается необходимым для подготовки. Лично я думаю, что если мы собираемся воевать с Америкой, то должны смириться с тем, что вступаем в войну почти со всем остальным миром. Даже если мы подпишем с Советским Союзом пакт о ненападении, это не так много — на Советский Союз полагаться нельзя; где гарантия, что такой договор помешает им ударить нас в спину, пока мы будем воевать с Америкой? Сейчас, когда дела приняли такой оборот, я отдам борьбе все силы. Хочу умереть в бою на борту «Нагато». К тому времени, думаю, в Токио по крайней мере трижды будут полыхать пожары, а Япония окажется низведенной до жалкого состояния. Не удивился бы, если бы Коноэ и остальных — мне неприятно это произносить — толпа разорвала на куски. Мне все это не по душе, но пути назад нет.

Под пактом о ненападении с Советским Союзом он, конечно, имел в виду советско-японский договор о нейтралитете, — он в то время готовился, и его подписал министр иностранных дел Мацуока в Москве в апреле следующего, 1941 года. Именно этот договор Советский Союз нарушил, вступив в войну на Тихом океане как раз перед ее концом.

Если бы Ямамото продолжал противиться Трехстороннему пакту, не останавливаясь перед угрозой ухода с поста главкома, результатом мог бы быть внутренний мятеж, даже более серьезный, чем знаменитый «инцидент 26 февраля». Ямамото часто высказывал мнение, что внутренняя революция сама по себе не разрушит страну и лучше, чем война с Америкой. Но его вполне могли бы убить. Или его угрозу отставки отдельные круги приветствовали бы и приняли без колебаний, а в этом случае его отправили бы в отставку и ему пришлось бы вести пассивный образ жизни, в то время как шторм бушует над его головой. В любом случае эти вопросы так и останутся в области догадок.

На практике Ямамото остался на посту главнокомандующего Объединенного флота и тем самым взял на себя обязанность решить, каким образом флоту вести войну с Америкой — войну, которая отныне так быстро становилась реальной угрозой. Если эта война начнется и если не принять какие-то экстраординарные меры, на победу надежды мало, даже на почетный и скорый мир.

Всегда следует помнить, что из подобных рассуждений в мозгу Ямамото постепенно сформировалась идея внезапного нападения на Гавайские острова в самом начале военных действий.

Нельзя точно сказать, когда Ямамото начал прорабатывать идею атаки на Гавайи. Кое-что известно о времени предварительного плана Гавайской операции — времени, когда флот направил его ответственным лицам и морской генеральный штаб после долгих колебаний и многих возражений наконец дал свое официальное согласие. Но вовсе не ясно, когда эта идея впервые возникла в мозгу самого Ямамото. Фукудоме Сигеру относит эту дату к апрелю или маю 1940 года, то есть к периоду перед подписанием Трехстороннего пакта, когда правительство Йонаи все еще находилось у власти.

Однако значительно раньше, еще в 1927–1928 годах, Кусака Рьюносуке взялся за написание плана атаки Пёрл-Харбора с воздуха. В то время Кусака — капитан 2-го ранга, только что окончивший колледж морского штаба, и одновременно работает инструктором в авиакорпусе Касумигаура и в самом колледже. Его сфера — воздушная тактика, но, не имея ясного представления, о чем читать лекции, он использовал свое время для изложения всевозможных личных теорий; студенты иногда шутили, что его лекции не «по воздушной тактике, а по воздушной философии».

Короткое время спустя решили, что группа из десяти важных лиц, включая Нагано Осами, Терасиму Такеси и других, куда более высоких по статусу, чем Кусака, проведет неделю в Касумигауре для прохождения на месте краткого курса по авиации, и Кусака, которому поручили вести этот курс, стал раздумывать, о чем бы им рассказать. В результате появился вышеупомянутый документ.

Суть его в следующем. Еще с окончания Первой мировой войны приближалось время, когда самолеты станут играть главную роль в военных арсеналах. Начнись война, Японии пришлось бы использовать авиацию в искусном сочетании со своими владениями в южной части Тихого океана. Основа американской стратегии императорского флота состояла в том, чтобы выманить флот США из Сан-Диего на западном побережье в западную часть Тихого океана и завязать бои, подобные сражению в Японском море. Но что делать, если враг откажется от выхода в открытое море? В этом случае Японии потребовалось бы взять инициативу в свои руки и нанести удар в самую уязвимую точку Америки — Гавайи. А ударить по морской базе в Пёрл-Харборе можно, только используя авиацию.

Напечатали тридцать копий этого документа и после исключения прямых ссылок на Америку разослали командному составу флота.

По возвращении из поездки в Америку Ямамото, возможно, увидел документ Кусаки. Конечно, это не план предупреждающей атаки на Пёрл-Харбор, но весьма вероятно, что Ямамото в самом деле видел его и где-то в уголке мозга эта идея угнездилась как интересный шанс, чтобы потом расцвести примерно через десяток лет.

Тем не менее, когда план Ямамото о налете на Пёрл-Харбор принял более конкретные очертания и был впервые показан штабным офицерам Объединенного флота, их смутила его необычная стратегия и почти все высказались против. Но перед обсуждением этого плана нам, возможно, следует взглянуть на традиционные японские морские планы боевых операций против Соединенных Штатов.