— Правда?

— Кто помогал тебе?

Феликс смущенно прикрывает глаза. Я сама не верю тому, что вижу. Он и правда смущается!

— Я постарался сам, но с размером чуть не прогадал.

— Спасибо. Спасибо тебе за терпение.

— Ты бы только знала, — рычит он мне в губы. — Но теперь… теперь я уже не отпущу тебя, любовь моя!

И снова это обращение. Меня словно теплой волной окатили. Такая нежность в груди расцветает, что хочется позволить все и сразу.

Не сопротивляюсь, даже помогаю раздеть меня. Белье и правда оказывается к месту. хотя бы потому что в порыве Багров зубами стаскивает сначала бретельки лифа, а а затем и трусы.

— Как же я хочу тебя, Золотинка. Ты не представляешь…

— А ты покажи, — улыбаюсь, подначивая и пошире раздвигая ноги.

Мне немного страшновато — ведь на эмоциях Феликс может быть несдержанным. Но я гашу этот страх, стараюсь расслабиться. И мой мужчина это чувствует — замирает, смотрит в глаза.

— Я не сделаю тебе больно, — понимаю, что говорит он сейчас вовсе не о сексе. — Все, что захочешь к ногам твоим положу. Только будь рядом. Здесь. В сердце.

Это не первая наша близость, были и более нежные моменты. Но я почему-то именно в этот миг мысленно ставлю новую точку отсчета.

— Я согласна, — отвечаю на невысказанный вопрос, и в глазах Феликса отражается не просто удовлетворение. Он счастлив. Я не просто вижу, я это чувствую. Каждой своей клеточкой.

Тянусь к нему сама, обнимаю за плечи, впускаю так глубоко, как только позволяет анатомия.

— Моя, — постоянно повторяет он. И я в унисон с ним повторяю:

— Твоя.

Все выходит из-под контроля, и нежность довольно быстро растворяется в похоти и страсти. Я совершенно не против, ведь мы оба хотим этого. Хотим стать едиными, хотим сделать не только шаг навстречу друг другу, но и вперед, в будущее.

Я не готова к тому, что Феликс вдруг замрет, когда мне остается совсем немного. Ловит мой взгляд и:

— Хочу от тебя детей, — признается. — Чтобы были похожи на тебя.

— Это ты так пытаешься сказать, что не хочешь предохраняться?

— Не без этого, — широко ухмыляется. — Хочу кончать в тебя, Золотце. Видеть, как ты помечена мною, — продолжает околдовывать своим голосом. — Так что? Ты не против?

Снова пересекаемся взглядами.

— Нет…

Это последнее слово, которое мне удается выговорить. Дальше Феликс делает все, чтобы из меня вырывались только невразумительные стоны от накатывающего удовольствия. Он так чутко улавливает границу, за которой я кончу, так филигранно управляет нашими телами, что я уже теряю связь с реальностью, превращаюсь в оголенный нерв — настолько я на пределе.

А затем серией точных движений доводит нас обоих до пика так, что в итоге орагзм оказывается куда более мощным, чем раньше.

Но стоит нам только отдышаться, как за окном бахает салют. Вздрагиваю, но тут же чувствую крепкие объятия.

— С новый годом.

— С новым счастьем.

54. Феликс

Время рядом со Златой пролетает так быстро, что я тупо не успеваю насладиться ею в полной мере. Пока вопрос с Басмановым подвешен, нет и речи о том, чтобы расслабиться и наслаждаться друг другом полцененно. Она думает, что я не замечаю, но ее тоска по брату все равно в ее глазах.

Я дал слово и сдержу его. Тем более что почти вся картинка уже сложилась у меня. Остались мелкие детали. Ублюдок Георгий заплатит с полна. Впереди самое сложное — выждать нужный момент, чтобы ударить и отсечь башку многоголовой гидре. Да, как выяснилось, Герман оказался прав. Но пока у меня нет доказательств, с которыми можно пойти к тому же Тагаеву. Да и вряд ли он в данный момент в принципе готов слушать.

Сейчас у него другие проблемы, которые связаны с девчонкой, лежащей в отдельной палате, пока ее дракон бродит у нее под дверью и охраняет.

— Вот и свиделись, — говорю Камилю, вставая рядом с ним.

— Все-таки пронюхал, — раздраженно фыркает он. — Зачем явился? Снова будешь уговаривать вернуться?

— А не стоит?

Камиль молчит.

— Мог бы и спасибо сказать, — лениво замечаю.

— За что? За твою очередную сеть, которую так ловко раскинул?

— Хотя бы за то, что у тебя в глаза интерес появился.

— А я тебя просил? — резко разворачивается ко мне и хватает за грудки. Швыряет к стене и нависает сверху. — Я просил пробуждать этот интерес?!

— Ты забываешь про ответственность, — весомо возражаю и поправляю кофту. — Люди рассчитывают на тебя. А ты?

Тагаев молчит. Отходит к окну и снова превращается в безмолвного истукана. Подхожу ближе и тупо стою жду. Знаю, что он мужик непростой, и такого только измором брать.

— Никто не знал, что он мой, — неожиданно выдает Камиль, и я понимаю, что все же правильно нащупал место. — Мать при родах скончалась. Я все предусмотрел. Феликс, я сделал все, чтобы… — он замолкает, и его невысказанная боль отражается от стен, попадает прямо в меня. Я понимаю, о чем он говорит. Отчасти испытал этот ужас там, когда увидел, что жизнь Златы под угрозой. — Я столько месяцев нормально не спал, — качает головой. — Все время его вижу.

Молча кладу ладонь ему на плечо. Такой, как Тагаев, никогда не признается, что ему больно. Что у него есть слабость. И то, что сейчас происходит — это верх доверия. А еще безысходности, которая заполняет его до краев.

— Хватит с меня, — добивает свою странную речь. — За девочку спасибо. Она и правда… внесла некое разнообразие, — скупо усмехаюсь. Ну да, как же. Поэтому он здесь который день отирается. Просто для разнообразия. Но благоразумно молчу. Я ведь тоже не сразу просек фишку со Златой. Дурак, упустил, наломал дров. Но Камиль не поймет сейчас.

— Слышал, ты тоже немного отдохнул, — добавляет он. Косится равнодушно, но я замечают отблеск былого интереса.

— Не по своей воле. Басманов постарался.

— Даже так… Говорят, он уже расплатился по своим счетам.

— Много чего говорят, — туманно отвечаю. — Люди вообще любят языком чесать.

Камиль согласно кивает, не спорит. Даже не интересуется деталями.

— Ты можешь вернуться с ней, — предлагаю очевидный вариант. — Официально.

Вот здесь, наконец, получаю острый взгляд.

— Ты забыл правило? — жестко высекает Тагаев. И это радует — значит, не подох еще его нрав в той глухомани, куда он свалил. — Сам же настаивал на нем.

— Я был недальновиден, — равнодушно пожимаю плечами.

— Потому что у самого теперь есть интерес?

— Это имеет значение? Ты в праве переиграть решение. В твоих руках власть. Пока еще.

Камиль все же