— Вы правы, — тихо произнес Дэн. — Очень близким.

К месту торжества мы добирались на машине с подружками Миены: Лиз и Дженни. На их вопрос о том, откуда мы знаем Миену, я соврал, что мы познакомились случайно, когда она жила в одном доме с нами в Масвелл-Хилле, только этажом выше. Дэн молчал всю дорогу, и, хотя я пытался как-то компенсировать его отстраненность постоянной болтовней черт знает о чем, довольно скоро его поведение стало бросаться в глаза.

Когда Лиз спросила Дэна, чем он занимается и где работает, он не соизволил даже рта открыть. Вежливым такое поведение не назовешь, поэтому, естественно, Лиз высказалась:

— Знаешь, я понятия не имею, что у тебя за проблемы, но это не повод вести себя по-хамски, — заявила она в тот момент, когда машина остановилась перед светофором. — Насколько мне известно, хорошие манеры еще никому вреда не приносили.

Ни секунды не задумываясь, Дэн молча вышел из машины, хлопнув при этом дверью.

— Слушай, может, мне остановиться? — обеспокоенно спросила Дженни. — С ним все в порядке?

— Я не хотела его обидеть, — извиняющимся тоном сказала Лиз. — Просто он так странно себя ведет. Может, тебе имеет смысл пойти за ним?

— Нет, — тихо ответил я, наблюдая за тем, как Дэн пробирается к тротуару между машинами. — Думаю, его сейчас лучше оставить в покое.

Посмотрев на меня, как на последнего предателя, они ничего не сказали. Я твердо был убежден, что в эту минуту Дэну не нужны были ни мое сочувствие, ни мои утешения, ни вообще мое присутствие, но объяснять это двум малознакомым девицам я не собирался. Его просто нужно было оставить в покое — и все.

Вежливости ради я сказал:

— С ним все будет в порядке, просто у него был тяжелый день.

К этому времени мы уже подъехали к отелю «Пирмонт», в котором устраивались подобные торжества. Перед входом стоял белый лимузин, облепленный со всех сторон кучей ребятни, скандирующей на все лады: «Жених и невеста, тили-тили-тесто». По выражению лица водителя этого лимузина было видно, что он уже серьезно раздумывает над тем, не послать ли к черту свою работу. Приглашенные гости слонялись по лужайке перед отелем, попивая шампанское и болтая друг с другом. Что касается виновников торжества и их родителей, то они стояли в плотном окружении фотографов, жаждущих навеки запечатлеть этот радостный день.

Как только мы вышли из машины, Дженни и Лиз немедленно оставили меня, сославшись на непреодолимое желание «со всеми пообщаться». Я поплелся в одиночестве ко входу в гостиницу, где, как какой-нибудь ботаник на практике, стал внимательно изучать декоративную иву и хитросплетения ее корней. На лице моем была довольно внятно написана скука, что, впрочем, не помешало мне вступить в разговор с группой людей, подошедших «поболтать». Поболтали мы со следующими личностями:

1) с миссис Капур (тетушкой Миены) о последних веяниях моды, касающихся мужских галстуков;

2) с Самантой (бывшей девушкой двоюродного брата жениха) о том, как она ненавидит двоюродного брата жениха;

3) с Люси (шестилетней девочкой, понятия не имеющей, кому и кем она приходится) о том, что ей подарят на день рождения через две недели.

Слава богу, через полчаса нам объявили, что все готово и можно приступать к торжественной трапезе в банкетном зале. Я совершенно не собирался усаживаться за один стол с незнакомыми мне и малоинтересными людьми, дабы, поедая дыню, травить с ними свадебные анекдоты. На мое счастье, в этот момент невдалеке показался Дэн, шедший с задумчивым видом по дороге к отелю.

— Ты как, нормально? — спросил я его, когда он подошел поближе.

Он кивнул.

— Пожалуй, да.

— Давай-ка присядем где-нибудь, — предложил я, показывая на деревянную скамейку у пруда. — Я скоро мозоли натру этими чертовыми ботинками.

Дэн кивнул, и мы отправились через лужайку к пруду.

— Ты что, дошел сюда пешком? — спросил я, когда мы уселись.

— Нет, поймал такси.

Тут он с довольно задорным видом почесал в затылке и сказал:

— Слушай, ты уж прости меня за это… ну, ты понимаешь…

— О чем разговор, все нормально, — тут же откликнулся я.

Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь тишиной и отсутствием необходимости говорить что бы то ни было. До чего же приятно иногда иметь возможность не заниматься постоянным переводом собственных мыслей в слова, которые, кто его знает, будут ли вообще поняты. В общем, хорошо было просто сидеть, греться на солнышке и ни о чем не думать.

— Даф?

Прошло уже полчаса, как мы сидели в тиши и покое, нежась в лучах солнца, как вдруг Дэн прервал это благостное молчание:

— Ты любишь Мэл?

Прежде чем ответить, я закурил. Сам по себе этот вопрос был довольно значительным, к тому же тот факт, что задал его именно Дэн, добавил ему еще больше весомости.

— Чего это ты вдруг о таких вещах спрашиваешь? — попытался я увильнуть от ответа. — Вопрос-то не шуточный!

Он пожал плечами, давая понять, что оценил мою попытку побега, после чего продолжил:

— Я тут подумал: будь у меня возможность вернуться в прошлое, изменил бы я в нем что-нибудь? И ты знаешь, я до сих пор не уверен в ответе. Но вот в чем проблема: со временем забываешь, какого дурака валял в прошлом. А ведь я не раз наступал на одни и те же грабли. Как тот парень из «Дня сурка». Только я так ничему и не научился. Какой смысл в осознании своей неправоты, если не собираешься исправляться? То есть я хочу сказать…

— Так я и думала, что найду вас здесь, — прозвучал голос позади нас. И почему сегодня все подходят к нам со спины?

Мы с Дэном одновременно повернулись, чтобы дать достойный отпор очередному родственнику Миены, но обнаружили перед собой саму виновницу сегодняшнего торжества. Платье ее казалось еще белее, а сама она выглядела как воплощение невинности. Порывы ветра то и дело подхватывали ее фату, придавая некую воздушность всему ее облику.

— Привет, Дэн, привет, Даффи. Как у вас дела?

— Да вроде все нормально, — нервно сглотнул я.

Поднявшись, я оглянулся в поисках путей к отступлению. Из этого разговора не могло выйти ничего хорошего, поэтому я намеревался удрать, пока не поздно.

— Думаю, мне лучше оставить вас вдвоем. Вам ведь захочется поговорить о том о сем, так что третий явно лишний…

— Даффи, останься, пожалуйста, — твердо оборвал меня Дэн. — Я хочу, чтобы ты все слышал.

Затем он подошел к Миене и поцеловал ее в щеку.