А что? Прекрасное место! И топливо для ракет будем экономить, и скорость дополнительную получим за счет вращения Земли, да и отработанные ступени будут падать прямо в Индийский океан. К тому же доставлять компоненты и части ракет можно морем. Да и из Хайфы до «русского Сомалиленда» «Империя» может долететь без посадки.

К тому же я был уверен, что мне космодром понадобится уже в течение ближайших двадцати лет. Понятно, пока обойдемся будущим Байконуром, но думать всегда нужно на десятилетия вперед, иначе какой я, к чертям, правитель и государственный муж? Слава Богу, думать об избрании на очередной срок мне нет необходимости.

Тестю, понятное дело, о таком будущем назначении этого участка я не сказал, а тестя, в свою очередь, вполне устроило то, что мы там разместим свой ограниченный контингент, уменьшая тем самым соблазн британцев уточнить границы колоний. Толку же от этой земли он пока не видел никакого, все больше интересуясь Эфиопией. Правда, я не был уверен, что нам хватит на всё про всё двухсот квадратных километров, но это уже дело будущего.

Отдельно я встречался с королем Монако Альбером I Гримальди, после протокольных улыбок был подписан целый ряд соглашений, в том числе касаемо встречных инвестиций, а также об открытии воздушной линии «Южный аэроэкспресс», соединяющий маршрут Монако – Рим – Бари – София – Константинополь, для чего учрежденная Альбером I авиакомпания приобретала тридцать наших Си-31-Люкс в самой шикарной компоновке.

Кроме маршрута на Рим и Константинополь Альбер I планировал запустить маршруты на Лондон через Орлеан, на Мадрид через Барселону и на Берлин через Вену. В общем, перспектива появления мощной конкурентной базы в Ромее заставила монарха Монако сильно суетиться, поскольку пандемия серьезно подкосила бизнес в Монте-Карло, а выход на рынок отдыха и развлечений в 1920–1922 годах огромного количества конкурирующих проектов в Ромее заставлял Альбера I начать действовать прямо сейчас, заманивая к себе состоятельных прожигателей жизни из основных столиц Европы.

Был подтвержден также экстерриториальный статус нашего причала в Монако.

Вообще же день прошел в разговорах с тестем, в консультациях между нашими, итальянскими, болгарскими, греческими, черногорскими, сербскими, румынскими внешнеполитическими, оборонными и транспортными ведомствами, для чего я прихватил с собой из Бухареста и Белграда представителей означенных структур, включая начальника квартирмейстерского управления Объеденного штаба Союзных сил на Балканах генерал-адъютанта Свечина.

Конечно, главными темами была объявленная Румынией война Венгрии со всеми ее перипетиями и нюансами. Собственно, война как таковая еще толком не началась, стороны обменивались довольно вялыми взаимными ударами и занимались в основном мобилизацией и сосредоточением сил, а все это требовало многих дней.

Наибольшими оптимистами были румыны, которые по-прежнему предавались мечтаниям и шапкозакидательским настроениям о скорой победе. Сербы после моей душеспасительной беседы с Александром проявляли известную осторожность, но было ясно, что если покажется, будто Венгрия зашаталась, то сербская армия бросится вперед, пока же предпочитая объявить частичную мобилизацию.

Болгары, в свою очередь, вели ожесточенные подковерные консультации с представителями Бухареста, намекая на существенную военную помощь (прямую или косвенную) в обмен на возврат Болгарии Южной Добруджи. А также, в подкрепление своих слов, сообщили о решении начать частичную мобилизацию и запись «добровольцев».

Аппетиты Греции и, понятно, Черногории были значительно скромнее, но и они бросали плотоядные взгляды на север. Мой итальянский тесть пока ничего такого не заявлял, но, уступая давлению военных и элит Римской империи, отдал приказ начать переброску к границе с Венгрией нескольких дивизий и о приведении в повышенную боевую готовность частей, дислоцированных в районе Удине и Триеста.

В общем, все всё хотели, желательно сразу и побольше! Но без консультаций с моим царственным кузеном Вилли и без достижения понимания, каковы будут «красные линии» для каждой из сторон в ситуации вокруг Венгрии, спустить с цепи псов войны я не мог себе позволить. Так что мои дипломаты сейчас спешно договаривались с Берлином о месте срочной встречи с кайзером где-нибудь в Швейцарии, раз уж я оказался в Италии.

А удержать наших союзных псов на привязи было не так просто, даже невзирая на весь мой вес и авторитет на этой пацанской стрелке. И одно обстоятельство сильно подкрепляло позиции воителей. Дело в том, что известия об официальном объявлении войны и объявление всеобщей мобилизации на всей территории Венгерского королевства всколыхнули серьезные волнения в Трансильвании, местами переходящие в открытые столкновения. Неспокойно было и в других национальных частях Короны Святого Иштвана, так что определенный резон в рассуждениях румынских стратегов о том, что венгерская армия рухнет изнутри, в общем-то, был. Но посмотрим, в августе 1914 года у всех тоже был повышенный оптимизм.

Отдельно обсуждался вопрос организации встречи НРС на высшем уровне в Белграде. Это тоже была непростая задача, учитывая, что мы не шашлыки есть собирались. Так что и дипломатам, и канцеляриям монархов было над чем попотеть. Александр настаивал на проведении саммита в Белграде, а я ему обещал его организовать и провести так, чтобы…

В дверь постучались. Мой огромный кабинет в Палаццо Венеция был таких масштабов, что мне пришлось орать, чертыхаясь про себя и проклиная все на свете:

– Да!

Кого-то принесла нелегкая. Хорошо бы для разнообразия вести были хорошими.

Появился мой руководитель спецсвязи в Риме полковник князь Искандер:

– Ваше всевеличие, шифрограмма от государыни.

О, Господи! Вот за что мне это все? Чует мое сердце, что письмо просто напичкано отнюдь не просто с приветиками от супруги.

Киваю.

– Благодарю вас, Александр Николаевич. Вы свободны.

Тот отдал честь, четко, по-уставному развернулся и отправился в далекий путь на выход из кабинета.

Шифрограмма была немногословной: «Объяснись. Маша».

Я хмуро отложил лист.

И вот что? Сильно здрасьте? Что я должен отвечать и, главное, по поводу чего?

В некотором раздражении подхожу к окну. За окном Вечный город. Ох, Маша-Маша, хоть и русская уже, но истинная римлянка. Утонченная не только в моде, но и в интригах, изобретательная не только в постели, но и в плетении кружев. Всяких кружев – политических, экономических, общественных и прочих. Всегда столько слоев и смыслов, что диву даешься.

Вот фактически одной телеграммой поставила меня в раскоряку. О чем она? О Мостовской? О Мишке и Джованне? О том, что я, хотя и не планировал этот вояж изначально, потащил сыновей по всей Европе, а в самом Риме устроил шоу с днем рождения старшего сына? О чем-то еще? Или, быть может, она просто хочет, чтобы я еще раз объяснился ей в любви? Как гадать и как угадать?

Мне, конечно, со стороны могут сказать, мол, как так-то, семнадцатилетняя девочка крутит сорокалетним мужиком? Ну, крутить не крутит, на это ей ума хватает, но и не считаться с ее мнением я тоже не могу. Начиная от того, что она мать двоих моих детей, включая наследника престола, заканчивая тем, что огромная часть имперской машины завязана на нее лично. И потом, ей уже восемнадцать. Почти. Да и вообще, зачем мне дома проблемы? И в семье, и в целом.