— Я собиралась их выкинуть, но решила, что они тебе понравятся, ягненочек.

— Очень нравятся. Спасибо, бабуля.

Второе событие произошло ночью. Лена сидела на ограде бабушкиного дома и рисовала — она хотела положить картину на могилу Бапи.

Лена принесла кисти, мольберт и принялась смешивать краски. Она еще никогда не рисовала в темноте, ей удалось запечатлеть две светящиеся луны: на небе и в воде. Они были совсем одинаковыми, как и на Лениной картине.

Выбирая краски и смешивая их на палитре, Лена увидела Костаса. Он стоял и издали наблюдал за ее работой.

Для человека, только что разрушившего две жизни, он был слишком спокоен.

— Лунная ночь, — сказал Костас в пустоту, внимательно рассматривая картину.

Забавно, но именно так Лена хотела назвать картину. Скромно, как свое любимое произведение Ван Гога. Лена подумала о маме и Юджине и о том, сможет ли она когда-нибудь сказать, что ей ужасно повезло. Она в этом сомневалась.

— Бапи очень понравится, — сказал Костас.

В этом она сомневалась еще больше.

Она больше не хотела плакать, не хотела, чтобы у нее текло из носа. Она знала, что, скорее всего, видит Костаса последний раз в жизни. Она обернулась и встретила его голодный взгляд.

Прошлой ночью она была отчаявшейся, глупой и злой. Но не сейчас.

— До свиданья, — сказала она.

Он не сводил с нее глаз, будто действительно умирал от голода. Он словно хотел вобрать в себя ее глаза, волосы, губы, шею, грудь, заляпанные краской штаны, белые ботинки Бапи. Наверное, было бы неправильно, если бы это была встреча, а не расставание. Хотя, может быть, так тоже неправильно.

— Все то, что ты мне вчера сказал… — начала она, — я чувствую тоже.

Лена не знала, как сказать о своей любви более прозаически.

— Я тебя никогда не забуду. — Она задумалась. — Хотя нет, надеюсь, забуду, а то будет очень тяжело.

Его глаза наполнились слезами, а губы задрожали.

Она отложила палитру и кисть, поднялась на цыпочки, положила руки Костасу на плечи и поцеловала его в щеку. Не важно куда, но поцеловала, как любимого, а не как друга. Он сжал ее в объятьях, сильнее, чем должен был. Он не хотел ее отпускать.

Когда появилась Эффи с наушниками и плеером, Лена уж была одна.

— Что-то ты плачешь гораздо чаще, чем раньше, — подозрительно сказала Эффи.

Лена рассмеялась;

— Ты нашла своего официанта?

Эффи беззаботно мотнула головой. Она спокойно могла возобновить прошлогодние отношения, могла с упоением заниматься сексом, а потом с улыбкой помахать парню рукой. Лена с изумлением посмотрела на сестру, которая дергалась под какую-то ритмичную песню в наушниках.

У разных людей хорошо получаются разные вещи. Лена умела писать поздравительные открытки, а Эффи умела быть счастливой.

Мы рождаемся не однажды, но вновь и вновь.

Вильям Чарльз

* * *

Бриджит тащила свои вещи к автобусной остановке, как вдруг из ниоткуда появился Билли и подхватил два самых тяжелых чемодана.

— Жалко, что ты уезжаешь, — сказал он.

— Я нужна дома, — ответила она. — Не волнуйся, мы с тобой скоро увидимся.

Билли стоял с ней на остановке, держал ее чемоданы и не хотел, чтобы она уезжала. Бриджит точно знала, что нравится ему. Она этого хотела, не так ли? Теперь она считала, что вполне заслуживает его внимания. Она заслуживает, а он? Не один ли он из многих? И не потому ли выбрал ее, что она хорошенькая блондинка?

Во взгляде Билли читалось совсем другое. Он смотрел на нее так же, как тогда, когда им было по шесть лет, так же, как тогда, когда она орала на него на футбольном поле.

Он прикоснулся к нежной коже ее запястья.

Так же или иначе?

Она была уверена, что шестилетняя и теперешняя Би — два совершенно разных человека, что Би-друг и Би-девушка совсем не похожи, но теперь засомневалась. А когда он поцеловал ее в губы, по телу Бриджит пробежала дрожь, и ей это точно понравилось.

Бриджит знала, что теперь под ее ногами простирается твердая, бесконечная земля. И так будет во веки веков.

Конечно, это была глупая и экзотическая мысль, но Кармен всегда любила совершать экзотические поступки. Мама была счастлива с Дэвидом. Целыми днями Кармен радовалась за маму и волновалась за Лену. У нее теперь было много времени, потому что Морганы решили провести остаток лета на пляже.

Портер оставил ей пару сообщений и пригласил на какую-то вечеринку, и Кармен решила, что теперь, когда она уладила мамину личную жизнь, можно заняться собственной.

Он был удивлен, когда она позвонила, но сразу согласился и предложил пойти в «Дизис-гриль», так что, наверное, он ее не так уж и ненавидел. А может, все-таки ненавидел и собирался в конце вечера злорадно предложить самой заплатить по счету. Кармен положила в кошелек еще двадцатку — на всякий случай. Она надела Волшебные Штаны в первый раз с того рокового вечера, когда Кристина влюбилась в Дэвида, а Кармен не влюбилась в Портера. Может, сегодня что-нибудь произойдет? В Штанах ночь может стать судьбоносной.

Она выщипывала брови, когда зазвонил телефон.

На определителе высветился номер таксофона.

— Алло?

— Привет. Это Пол.

Кармен была уверена, что Пол сейчас едет в Чарльстон, чтобы побыть дома пару недель перед школой.

— Привет. Что делаешь?

— Смотрю, как отходит мой поезд.

— О нет! Что стряслось?

— Я потерялся на вокзале.

Кармен нервно засмеялась:

— Да ладно?

— Правда.

— Боже мой.

— Я поехал с другом в Вашингтон, а потом опоздал на поезд.

— Боже мой.

Кармен сообразила, что это значит. Это значит, что Полу негде переночевать и ей придется как-то с этим разбираться.

— Х-м-м-м, — промычала она в трубку, собираясь с мыслями. — Приезжай в «Дизис-гриль» на Висконсин-авеню. Вечером в любое время. Ты ужинал?

— Нет.

— Отлично. Тогда до встречи. — Бедный Портер. Опять странное свидание, но теперь для разнообразия в присутствии другого парня.

Кармен снова взялась за пинцет, когда зазвонил телефон.

— О господи! — заорала она, швыряя щипчики об стену.

Высветился Ленин номер. Неужели Лена уже вернулась?

— Лена!

— Нет, это Эффи. — Эффи говорила шепотом.

— Вы уже приехали?

— Да, где-то час назад.