подключили. Он будет заниматься живописью, русской и европейской, участвовать в открытых аукционах.

— Вы еще кому-то еще говорили о ваших идеях?

— Да, говорил и писал, но мне не ответили. Я затрагивал эту тему в разговорах с Колодным. Он ответил, что мое дело реализовывать товар и не вникать в детали. Для активных операций за границей нужна валюта, наличные. Колодный получал от меня всю бухгалтерию по продажам. Его не волновало, что за бесценок уходят уникальные произведения. Волновала только сумма выручки.

— У вас были серьезные разногласия с руководством. Как вы думаете, почему вас не отстранили от работы?

— Меня бы убрали. Но мне трудно найти замену. Им нужен человек, который может продавать быстро и много. Я знаю рынок, знаю людей, которые могут купить антиквариат по приемлемым ценам.

— Вы уже сказали, что иконы уходили по низкой цене. Какие товары давали лучшую выручку?

— В основном ювелирные изделия, произведенные в Европе перед Второй Мировой войной и вывезенные в СССР, или оригинальные вещи русских дореволюционных фирм. Например, Фаберже. Плюс разные безделушки, сделанные лучшими ювелирами дореволюционной России, украшенные дорогими камушками.

— Какие-то примеры вы можете привести? Что вам запомнилось?

— Из Фаберже… Помню настольные часы. На нефритовой прямоугольной подставке, украшенной серебряными венками и звездами, стоит крылатый серебряный дракон. В одной лапе он держит меч, в другой круглые часы. Начало двадцатого века. Высота тридцать четыре сантиметра. Его рыночная цена тридцать тысяч долларов. Я отдал за семь тысяч двести, это относительно удачная сделка. Раньше аналогичные вещи уходили дешевле.

— Есть еще примеры?

— В этом году продал золотую табакерку Фаберже, которой место в музее. Круглая, сверху зеленая эмаль, две золотые дубовые ветви с бриллиантами и рубинами. Диаметр девять сантиметров. Посередине инициалы Николая Второго из бриллиантов, заключенные в бриллиантовый овал. Над овалом корона из бриллиантов. Конец девятнадцатого века. Цена ее примерно сорок тысяч долларов. Продана за восемь тысяч сто долларов. За прошлый год ушло, кажется, восемь портсигаров Фаберже из желтого и розового золота. Цена от полутора до двух с половиной тысяч долларов. Перекупщики держат в уме вес изделия. И берут антиквариат чуть дороже золотого лома. Еще ушли пресс-папье, рамочки для фотографий, — работа мастерских Фаберже. Помню настольные часы в прямоугольном футляре, украшенном бриллиантами. Точную цену не скажу, но это есть в документах.

Глава 33

Через час, чтобы не мозолить глаза оперативников, гулявших рядом, Разин переставил машину во двор ближнего дома, и убедился, что сигнал не стал хуже.

Но и здесь, на новом месте, нельзя было торчать до бесконечности, по двору мимо машины ходили люди. Через час, оставив портфель на заднем сидении, прикрыв его пледом, вышел и вернулся через пару часов. Он подключил наушники, разговор еще продолжался. Разин завел мотор и переехал на другое место, на дальнем углу улицы. Оттуда были видны ворота. Двух прежних оперативников, дежуривших на улице, сменила другая пара. Разин снова надел наушники, раскрыл газету и стал слушать.

— Какие европейские драгоценности вы получили и продали за последний год? — голос Ушакова был уже усталым.

Последовали длинная пауза, Платт покашлял, передвинул стул:

— Список довольно обширный, он у меня есть.

— Какие-то изделия можете назвать по памяти?

— Я опишу мою последнюю продажу. Браслет, выполненный из платины. В нем семь секций. В центре каждой из них бриллиант старой европейской огранки, то есть круглый, по два с половиной карата, в окруженные мелких бриллиантов. Всего мелких камней сто двадцать, общим весом восемь карат. Использованы также бриллианты французской огранки, прямоугольные, общим весом девять карат. Я продал браслет за две тысячи восемьсот долларов. На легальном рынке он бы стоил около девяти тысяч. Вместе с тем браслетом я продал брошь, выполненную в размере натуральной бабочки из золота и серебра. У нее ножки, четыре крылышка, украшенные бриллиантами глаза — два рубина. Всего сто восемьдесят бриллиантов старой огранки, розочкой. Приблизительный общий вес шестнадцать карат. Европейская работа начало двадцатого века. Брошки такой красоты редко увидишь. Ее реальная цена сегодня семь с половиной тысяч долларов. Мне удалось взять две двести.

— Как вы определяете стоимость того или иного предмета? — спросил Ушаков.

— У меня диплом искусствоведа и большой опыт, — ответил Платт. — В Колумбийском университете я получил докторскую степень. У меня лицензии, которые подтверждают право давать оценку произведениям искусства. Я хорошо знаю рынок, спрос и предложение. Однако есть узкие специалисты, которые точнее меня могут оценить, например, иконы. В Америке и в России я получал оценку вещей у ведущих экспертов. Все документы у меня на руках. И я предоставлю их следствию.

— Вы хотите сказать, что владеете полной описью проданных вещей?

— Совершенно верно. Удалось собрать архив многих распроданных ценностей за последние десять-двенадцать лет. С ценами, за которые товар был продан. В архив входят заключения американских экспертов. А также заключения русских экспертов о тех же предметах. По иконам большой архив…

— Документы в безопасном месте?

— Да, разумеется.

— Об архиве нам предстоит отдельный разговор, — сказал Ушаков. — Может быть, не один. Я подозреваю, что без вас в этом архиве трудно будет разобраться. Впрочем, не будем забегать вперед… У вас был свой круг покупателей? Кто эти люди?

— Да, у меня примерно около ста пятидесяти постоянных клиентов, в основном спекулянты. Они покупают для перепродажи. У спекулянтов свои богатые клиенты. На этом можно сделать хорошие деньги.

— Но вы ведь тоже могли подождать. Поискать клиентов и продать вещь дороже, чем обычно продаете?

— Вместе с товаром я получал из Москвы письмо с рекомендованными ценами, ниже которых продавать не следует. Однако, чтобы взять хорошую цену, нужно время. Но меня торопили. Времени не хватало, чтобы разобраться с одной партией, когда приходила другая. Это как конвейер. Наверху придерживались правила: главное, чтобы деньги текли, и чтобы этот поток не обмелел.

— Вы придерживаетесь другого мнения?

— Совершенно верно. Чтобы не отдавать товар по дешевке, я предлагал расширить торговлю недорогими золотыми украшениями, которые проходили через меня. Чтобы продать этот товар, не требовалось каких-то бумаг. Это, так сказать, ширпотреб. Но хорошего качества. Вещи стоят недорого, но спрос есть. Чтобы увеличить выручку, нужно было нанять новых людей, открыть две-три ювелирные лавки. Но Деев не хотел ничего менять. Он сказал: расширение торговли может привлечь налоговую службу или ФБР. Нелегальная схема надежнее. Это когда я сбываю вещи за наличные, затем закладываю деньги в тайники. И там они лежат до лучших времен.

— Почему эта схема нравилась московским кураторам?

— Легальные проводки можно отследить. А манипуляции с наличными остаются вне контроля. Тут