нашем Бабушкинском районе. Я покраснел и машинально сунул руку в карман… Секунд пять или десять лихорадочно соображал, соображал… пока не сообразил. Ведь представится же такое! Ну и мужик, конечно, тоже хорош. В таком шарфе по городу разгуливать. А уж как турки-то хороши… Впрочем, что с них возьмешь — турки они и есть.

Об охоте на зайцев

К февралю, когда вся подходящая кора с веток и стволов в лесу обглодана, когда за попорченные яблони в деревенских садах уже попорчена дробью шкурка, когда все подруги-зайчихи обрюхачены уже по третьему разу, нападает на косого такая скука и тоска, что хоть волком вой. Тут-то и начинается самая пора охоты на него с барабаном. Скучающего зайца, как известно, капустой не корми, а дай побарабанить. Барабанят они по пням от спиленных деревьев, по упавшим стволам и по чему придется. Охотники, оставя своих борзых собак дома, укладывают в рюкзаки пяток или десяток детских барабанов и идут в лес. Там они без лишнего шуму раскладывают свои барабаны в местах возможной лежки зайцев, а сами устраивают стоянку, где у костра выпивают, закусывают и рассказывают друг дружке свои насквозь правдивые истории. Опытный охотник, если его не перебивать время от времени возгласом «не п…и! да неужто!», за один рассказ может добыть до трех лисиц, двух волков и одного медведя, а уж глухарей или белок без счету. Но мы отвлеклись от наших зайцев. Как только заяц увидит как бы ненароком брошенный барабан… Кстати, скажем и о барабанах. В советское время у охотников пользовался наибольшей популярностью пионерский барабан, сделанный из натуральных материалов. От такого барабана зайцев за уши невозможно было оттащить. Их даже не стреляли, а просто хватали и складывали в мешки, в то время как они, забыв осторожность, отталкивали друг друга от барабана. Опытный охотник, если его… Короче говоря, одной удачной охоты хватало на несколько заячьих тулупов, не говоря о шапках и детских варежках. Теперь пионерских барабанов в магазинах днем с огнем не сыщешь, а те, что можно купить, делают из черт знает какой синтетики. Заяц-то не дурак — по звуку сразу понимает разницу между натуральной кожей и каким-нибудь лавсаном. Матерый вообще не только не станет барабанить в такой барабан, а даже порвет и нагадит в него. Но молодых зайцев провести порой удается. На тулуп или шубку, конечно, не наохотишься, но на тушенную в сметане зайчатину… Хотя тут, понятное дело, у каждого свои предпочтения — кто тушит в сметане, кто с яблоками, кто жарит нашпигованного салом, кто маринует и потом варит в соусе из красного вина, заячьей крови, мускатного ореха, чабреца и чеснока. Опытный охотник за один присест может выпить до пяти зайцев. Если, конечно, его не перебивать время от времени возгласом…

Финансовые новости

Читал утром финансовые новости. Что-то скучное о зоне евро. Вдруг откуда ни возьмись выскакивает заголовок «Лолита предлагала усыпить Моисеева». Нет, я читать про это не стал, но живо представил себе… Лежит на койке маленький, сморщенный Моисеев. Над ним нависает Лолита в форме карательной медсестры. Короткий халатик, кружевные чулки, раскрашенные в кровь губы и преогромнейший шприц со смертельной дозой снотворного в руках. Вокруг печальные пугачевы, галкины, кобзоны, агутины и павлиашвили. Все поют «Не усыпляй его без нужды… И, друг заботливый, больного в его дремоте не тревожь!» и рыдают в три ручья. Павлиашвили даже в четыре. Шприц приближается все ближе, грудь Лолиты бурно вздымает невидимый в кадре помощник режиссера… Ну, а потом все как обычно — концерт памяти Бори с участием всех звезд российской эстрады, гей-парад и шоу Петросяна «Кривое зеркало».

Как хорошо…

* * *

Как хорошо,

Когда, точно прицелившись вилкой,

С первого раза проткнешь

Тот вертлявый опенок-пигмей,

Что последним лежит на тарелке.

* * *

Как хорошо,

Когда фонарный столб,

Который ты обнял, ища поддержки,

Шепнет участливо: «Старик, не раскисай,

Еще пяток столбов — и наконец-то дома…»

* * *

Как хорошо,

Разругавшись с женою и тещей,

Плюнуть в сердцах

И сказать себе тихо, но твердо:

«Пусть я дурак — а умнее вас всех,

вместе взятых!»

* * *

Как хорошо,

Пробудившись с больной головою,

Только подумать:

«Ох, е! Щас помру, если…»,

А жена уже входит с рассолом.

* * *

Как хорошо,

Когда наш поцелуй бесконечный

В одночасье прервется,

Да так, чтоб и ты не подумала: «Рано»,

И чтоб я еще смог продохнуть…

* * *

Как хорошо

Заглянуть за края ойкумены —

Пусть бы даже

Той ойкуменой была бы

Необъятная юбка жены…

* * *

Как хорошо

Клад драгоценный найти

И отдать его весь до копейки

Государству. Пусть купит себе

Все, что захочет,

И… подавится.

* * *

Как хорошо,

Утомившись курортным романом,

Внезапно вернуться домой

(В настроении «черная туча»)

И дрожащей своей половине

Учинить жесточайший допрос

Со скандалом, с угрозами теще —

Чтоб в конце концов как-то встряхнуться…

«Я считаю наше положение счастливым»

В городе книжки читаются все больше те, которые можно на бегу читать. Или вовсе газеты. Там, внутри этих детективов и глянцевых журналов все несвежее, жареное — вроде привокзальной шаурмы и чебуреков. Потом в голове от этого изжога и разлитие мозговой желчи. Ну, это в городе, а в деревне, когда темнеет вечер синий и в ближайшую оперу хоть три года скачи — ни до какой не доскачешь, когда веселым треском трещит натопленная печь, когда за окном сугроб достает до самого подоконника — вот тогда хорошо дремать над «Философическими письмами» Чаадаева или «Опавшими листьями» Розанова и размышлять о судьбах России. «Россия пуста. Боже, Россия пуста. Продали, продали, продали…» сегодня на рынке две румяные от мороза бабы из Ростова Великого три свежих щуки с икрой. Они каждый божий день, кроме