чувств Мормышко даже попытался обнять свою бывшую противницу Лопес, но та вежливо отстранилась, ограничившись пожатием адвокатской лапы.

Крекерянц, стукнув молотком, объявил об окончании судебного заседания. Зрители расходились, испытывая двойственные чувства.

«Начал за здравие, а кончил за упокой!» — бросил кто-то в адрес судьи, недовольный превращением фарса в драму. Но главное, что правосудие восторжествовало.

Бедняга Денис, казалось, не понимал, что его отпустили на свободу. Он стоял посреди опустевшего зала, не зная, что делать дальше. Следователи решили, что нельзя его так бросать. Альберт Шульц и дворецкий уехали, не подумав забрать своего садовника, да и нужен ли он им был? Скорее всего, для ухода за садом Шульцев уже был приобретён универсальный манипулятор. После всего, что ему пришлось пережить, Денис вряд ли сможет работать с прежним усердием. Для восстановления ему потребуется время.

— Отвезём его в наш санаторий для работников полиции, — предложил Пискун. — Сейчас осень, отдыхающих там мало, местечко для парня найдётся. Об оплате я договорюсь. А к весне, может быть, и садовник для санаторного парка потребуется… Всё-таки, братцы кролики, мы тоже перед ним виноваты. Хотя он сам признался!

Посейдонов и Сырников пригласили Дениса ехать с ними. Тот безропотно уселся в полицейскую машину, возможно, думая, что его снова арестовывают. И только когда его привезли в санаторий, на территории которого был разбит очень неплохой дендрарий, садовник оживился и начал улыбаться. Пискун сдал его главврачу и облегчённо вздохнул. Теперь совесть его была чиста.

Лопес по поручению Галактического Совета повезла свою подопечную в Федеральный Центр для подписания стандартного документа о сотрудничестве между Землёй и Океаниумом. Клуих Цак согласилась временно исполнять роль посла своей планеты на Земле. Ей хотелось ещё раз побывать там, где погиб её любимый муж. Хотя место его захоронения было ей неизвестно, но, может быть, она найдёт хотя бы пёрышко на память.

Глава 25

Не дождавшись свадьбы Лёвы, мать и бабушка засобирались домой.

— Погостили, и хватит, — сказали они. — Дом нельзя надолго оставлять, того и гляди, воры прознают, залезут, порастащат всё.

— Да какие сейчас воры? — рассмеялся Лёва. — Кругом наблюдение, если и полезет кто в чужой дом, мигом поймают. Да и что у вас тащить-то?

— Ой, не скажи, внучек! У нас столько антиквариата, а он сейчас немалых денег стоит. А пролезть можно через дренажную трубу, там слепая зона.

Лёва вспомнил, как они с Сырниковым проникали на территорию Шульцевой усадьбы, и не стал спорить с пожилыми женщинами.

Перед отъездом он повёл их прогуляться по набережной и поужинать в кафе у моря. Было уже довольно прохладно, летняя веранда была закрыта, и Посейдонов со своими старушками устроились в закрытом помещении с панорамными окнами. Знакомый робот-официант в облике кота, вызвавший неподдельный восторг бабушки, предложил им новое меню.

— Вы уже посещали однажды наше заведение, — вспомнил официант. — К сожалению, космояиц как не было, так и нет. Говорят, что их и вовсе запретили к употреблению.

— Это правда, — подтвердил Лёва. — Только не к сожалению, а к счастью.

Официант, вряд ли поняв смысл сказанного, вежливо улыбнулся и уехал выполнять заказ.

Бабушка мечтательно смотрела на тонущее в морских волнах солнце.

— В каком чудесном месте ты живёшь! — восклицала она. — Раньше мы с Модестом Кузьмичом только раз в году могли съездить к морю в отпуск.

— Скоро я заберу вас к себе, — пообещал Лёва. — Прибавят жалованье, куплю квартиру, а лучше домик.

— Да-да, — согласилась бабушка. — Домик лучше. Только жизнь прошла.

Посейдонов хотел сказать, что бабушке ещё жить и жить, но старушка вдруг засуетилась, замахала руками, увидев что-то за окном.

— Вы только посмотрите, какая красота!

По набережной короткими пружинистыми прыжками передвигалось замечательное маленькое существо, всё покрытое синим пухом. В лучах заходящего солнца оперение его переливалось фиолетовыми и пурпурными тонами. Посейдонов обомлел от неожиданности: это был птенец крулхтов! Малыша сопровождали Эрих Шульц со своей матерью. За ними следовал четверорукий охранник. Первым побуждением Посейдонова было немедленно выбежать к ним и выяснить, откуда взялся маленький крулхт, но он вовремя остановился и решил сначала понаблюдать за этой компанией.

Птенец на вид казался вполне здоровым и весёлым. Он крутил своей маленькой головкой на длинной шее, обозревая окружающий мир, и довольно щёлкал жёлтым клювом. Смешные короткие крылышки неловко трепыхались сзади. Эрих вёл его на поводке, как собачку. Стелла Валериановна держала в руках пакетик с каким-то кормом и периодически скармливала его пушистому малышу. Тот аккуратно брал корм из её рук и, проглотив очередную порцию, весело подпрыгивал, делая в воздухе антраша. Шульцы дошли до конца набережной, где их ожидал «люфтваген», и улетели домой.

Посейдонов успел зафиксировать на видео этот удивительный променад, и отослал Сырникову и Лопес.

«Похоже, нам снова придётся лезть в трубу!» — ответил Сырников.

Лёва подождал, пока мать и бабушка доедят свой ужин, расплатился с официантом, отвёл старушек домой, а сам собрался уходить.

— Куда же ты, сынок? — недоумевали они. — Опять ночное дежурство?

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Лёва. — Служба! Утром вернусь и отвезу вас на вокзал.

Женщины поохали, поахали и стали собирать чемоданы.

Полицейская машина уже ждала Посейдонова у подъезда. Кроме Сырникова там находились Лопес и Клуих Цак. После оформления всех формальностей в Федеральном Центре Лопес привезла женщину-птицу в Крым, на место гибели её мужа, а получив сообщение Посейдонова, они тут же прилетели сюда, благо было недалеко.

Клуих Цак была чрезвычайно взволнована. Маленькие трёхпалые руки дрожали.

— Я чувствую, это моё дитя! — восклицала она. — Значит, они не уничтожили яйцо, а держали его в тёплом месте. О добрые боги, помогите мне забрать моего ребёнка!

В отчаянии она опустилась на колени, трёхпалые ступни смешно торчали из-под белого покрывала.

— Да сколько можно! — сердито одёрнули её. — Запомни наконец: мы не боги, мы — люди!

— О добрые люди! — послушно повторила Клуих Цак, вставая с колен.

Они подъехали к вилле Шульцев и, оставив машину внизу, тихонько подошли к ограде. В доме горел свет, очевидно, семья ужинала.

— Надо выяснить, где они прячут птенца! — сказал Посейдонов, выпуская шпиона — летучую мышь. Шпион покрутился над садом и вскоре остановился над новым домиком на дереве, построенном для Эриха. Оттуда выглядывал жёлтый клюв птенца.

— Вот где они его держат! — обрадовались сыщики. — Ну да, чего им бояться — он ведь такой маленький, никуда не улетит!

Клуих Цак, не в силах более сдерживаться, вдруг закричала, зацокала, заквохтала на своём птичьем языке. Птенец рванулся из домика на зов матери, упал на землю, поднялся и отчаянными прыжками помчался к ограде.