«Ну, я не уверен.»

«Да, Берт. Слишком рискованно, эмоционально, да и во всех остальных отношениях. Так что... удачной недели, будь осторожен на работе и больше не подбирай незнакомых девушек в барах. Кстати, и обо мне не надо беспокоиться. До свидания, Берт», - сказала она и повесила трубку.

* * *

Шэрин позвонила через пять минут.

«Надеюсь, я не разбудила тебя, Берт», - сказала она.

«Нет, я не спал. На самом деле, я как раз собирался...»

«Я много думала об этом», - сказала она без предисловий. «Я знаю, что ты считаешь это простым недоразумением, Берт, но я думаю, что это выходит далеко за рамки. Я думаю, что это касается самой сути наших отношений. Ты следил за мной, потому что не доверял мне, Берт...»

«Я ошибался, я признаю это. Я сожалею о том, что я...»

«Дело не в том, что ты ошибся, Берт, мы оба знаем, что ты ошибся. Дело в том, что ты просто не доверял мне. А не доверял ты мне потому, что я чёрная.»

«Нет.»

«Да. Вот что я думаю, и вот что я не могу забыть, Берт. Ты не доверял мне, потому что я чёрная. Вот что здесь не так. Может, и в Америке тоже, но мне плевать на Америку. Меня волнует только то, как это отразится на мне лично. Я знаю, что не смогу жить с этим, Берт.»

Телефон замолчал.

«Ты помнишь, что мы говорили после первого занятия любовью, Берт?»

«Да, я помню.»

«Я сказала: «Давайте попробуем...».»

«И я сказал: «Давай».»

«Берт», - сказала она, и голос её сорвался. «Нет», - сказала она и повесила трубку.

Глава XII

В 11:05 воскресным утром четвёртого июля Патриция Гомес позвонила в дверь квартиры Олли. На ней были голубые джинсы, белая хлопчатобумажная блузка и красные кроссовки, и она была похожа на патриотичную школьницу.

Олли открыл дверь.

Он и сам не знал, была ли улыбка на его лице предвкушающей подколкой или просто радостной приветственной ухмылкой.

«Привет, Патриция», - сказал он, - «заходи.»