— Только никаких роскошных гостиниц, пожалуйста, — лениво заметил Смайт. — Я не знаю, как они отнесутся к присутствию собаки.

Зная о том, что они братья герцога, любой владелец гостиницы разрешил бы им разместить с собой целый зверинец. Но Марк не стал возражать; странности Смайта были ему хорошо известны.

Это было и в самом деле хорошо — рассеяться и подумать о чем-нибудь другом. И он почувствовал себя еще лучше, когда они вышли из вагона в Рединге на яркое солнце. День был настолько прекрасным, что Марк почти забыл о своих огорчениях и о том, что все остальное в его жизни было весьма далеко от совершенства.

Локомотив отошел от станции, выпустив облако белого пара; Марк и Смайт остались стоять на платформе. Вокруг бурлила толпа; люди спешили, толкали их локтями, и Смайт, встретившись взглядом с Марком, молча кивнул в сторону проселочной дороги. В такую жаркую сухую погоду, как эта, пыль от повозок и экипажей поднималась почти до небес, но его брат, разумеется, предпочитал задыхаться, чем находиться в окружении людей. Марк вскинул на плечо свой саквояж. Ему была приятна эта тяжесть. Она тоже отвлекала от навязчивых воспоминаний и мыслей о ней.

И к счастью, ничего не нужно было говорить. Они выбрались из толпы на платформе и вышли на дорогу, стараясь сдерживать дыхание. Поля были совсем недалеко; как только они окажутся там, можно будет ни с кем не разговаривать до самого вечера, когда придет время остановиться на ночлег.

В глазах Марка эта перспектива выглядела достаточно заманчиво.

— Эй!

Голос позади был им более чем знаком — и в то же время услышать его здесь и сейчас было невероятно.

Смайт обернулся. К ним направлялся высокий и крепкий мужчина; он двигался быстро, но в то же время не суетливо, как будто совсем не торопился. В руке он держал кожаный саквояж. Едва обращая внимание на сновавшие мимо телеги и коляски, мужчина решительно перешел дорогу и приблизился к ним.

— Я надеялся, что вы двое все же достаточно цивилизованные люди и у вас хватит ума подкрепиться в трактире, прежде чем отправляться в дальние странствия, — заявил он без каких бы то ни было предварительных приветствий.

— Ты ошибся, — невозмутимо ответил Смайт. — И мы не отправляемся ни в какие дальние странствия. Мы просто… гуляем.

Марк уставился на новоприбывшего.

— Эш, — глупо спросил он, — что ты здесь делаешь?

— Я получил письмо Смайта вчера поздно вечером, — ответил старший брат. — И не могу допустить, чтобы вы двое метались по проселочным дорогам сами по себе.

— Мы не мечемся. Мы… гуляем. С достоинством.

Призрак, полностью опровергая это утверждение, прыгнул на Эша и поставил лапы ему на колени, оставив две пыльные отметки.

Эш всегда волновался за них — иногда даже слишком. Уже по тому, что он не ответил на письмо Смайта длинной лекцией на тему опасностей пеших путешествий, можно было заподозрить что-то неладное. Будь все как обычно, Эш непременно предложил бы им вооруженную охрану или еще какую-нибудь глупость, которая могла прийти в голову только ему.

Должно быть, он добирался сюда целое утро. И все только затем, чтобы провести с ними час?

У Эша, однако, был совсем не утомленный вид. Он переложил саквояж в другую руку.

— Итак, — сказал Смайт. — Полагаю, мы должны отложить свои дальние странствия и метания по проселочным дорогам и сделать короткую остановку.

— Ни в коем случае. Не стоит менять свои планы из-за меня. — Эш ухмыльнулся. — Я могу идти в одном темпе с вами.

Смайт с Марком обменялись взглядами. Эта замаскированная просьба доставила ему не меньше удовольствия, чем слезные мольбы.

— Идти в одном темпе?

— Я иду с вами, — объявил Эш. — Если только… — Он поджал губы и отвернулся.

— Но разве ты можешь так надолго оставить свои дела? — воскликнул Марк.

— Разве ты можешь так надолго оставить свою жену? — коварно поинтересовался Смайт.

Эш вздохнул.

— Маргарет предложила… то есть настояла, чтобы я отправился с вами.

Марк и Смайт снова переглянулись. Маргарет и Эш были женаты уже пять лет и абсолютно счастливы вместе. Марк не мог себе представить причину, по которой Маргарет могла бы отослать мужа подальше.

Он попытался придумать, как бы повежливее спросить у Эша, что случилось, но Смайту такая деликатность была не свойственна.

— Господи, Эш, что ты сделал?

— Ничего! — быстро ответил Эш. — Во всяком случае, ничего особенного. Я просто вел себя как обычно.

В этом месте дорога, ведущая через поле, была достаточно широкой, и они могли свободно идти рядом друг с другом.

— Ничего особенного?

— Ну… хочу вам сообщить, что мы ждем прибавления в семействе, — важно сказал Эш.

— О, поздравляю! — Марк хлопнул брата по плечу.

Смайт молча пожал ему руку. Эш приосанился.

— Но теперь я удивлен еще больше, — заметил Марк. — Разве ты не должен неотлучно находиться рядом с женой?

Эш слегка напрягся.

— Она говорит… она говорит, что я слишком над ней порхаю, — пробормотал он. — Что я… нависаю.

Марк подавил смешок; Смайт быстро отвернулся.

— Я не нависаю, — добавил Эш. — И не порхаю. Разве я нависаю?

— Конечно нет, — чересчур вежливо ответил Марк.

— Никогда! — слишком горячо возразил Смайт.

— Даже представить такое трудно.

— Я бы сказал, вообще невозможно.

— Кроме того, слово «порхать» вызывает в памяти некое воздушное создание, перелетающее с цветка на цветок, невесомое и хрупкое, готовое исчезнуть при малейшем дуновении ветерка, — сказал Марк.

— А это совсем не похоже на тебя, — закончил Смайт. — Я полагаю, что ты скорее кружил над ней, как жуткий стервятник.

— Высматривая незащищенные места.

Эш упер руки в бока и изумленно-весело покачал головой.

— Жалкие клоуны! Я не…

— Разумеется, только чтобы помочь, — перебил его Марк. — Ты самый добрый стервятник, какого мне только приходилось встречать на своем веку.

— Хотя и не самый вежливый, — усмехнулся Смайт.

— Вы двое — два самых неблагодарных негодяя, когда-либо топтавшие эту землю, — сухо заметил Эш.

В первый раз с тех пор, как Джессика отвергла его предложение, Марк поймал себя на том, что улыбается во весь рот. Будущее больше не казалось ему серым и безрадостным. Братья были рядом, и, что бы ни ожидало их впереди, в жизни не было ничего невозможного.

Эш глубоко вздохнул.

— Но в самом деле — я не буду вам мешать?

Марк ничего не ответил. Это решение зависело не от него.