то, что Виринея положила для меня перед своим побегом и просила пока не использовать. В другие ячейки я отправил не менее важные вещи: серебряную пробирку с последней каплей крови Волота (её Виринея оставила в сейфе в своей лаборатории) и лампу хоа для благовоний, которую я забрал у Зигбо.

И, наконец, жемчужину с источниками.

Я снял её с шеи и тоже спрятал в ячейку ремня, хотя не любил складывать всё в одно место, даже если оно казалось мне неуязвимым. Единственное, что могло защитить этот ремень от чужих глаз и рук — это мой навык одиннадцатого ранга.

Навык назывался «Создание Призрака».

Это значило, что теперь я умел делать вещи прозрачными. Именно таким я и сделал свой ремень, а сверху на него надел второй, уже видимый.

Пока я возился с ремнями, вейга в это время копошилась в кладовой. Изредка оттуда доносились изумлённые возгласы, довольное «уру-ру» и шуршание пакетов. Потом Азель потратила ещё десять минут на переодевание. Вместо униформы горничной она надела почти такую же военную полевую форму, только на десять размеров меньше, затем заплела кудри в две косички и накинула на плечи школьный рюкзак (пришлось покупать в детском отделе).

Ровно через сорок пять минут я и вейга вышли во внутренний двор, где стоял мой личный АЭ-Роптер.

— А пилот? — забеспокоилась Азель.

— А меня разве мало? — усмехнулся я.

Она осталась серьёзной, даже ещё более ворчливой.

— Тебя везде много, Бринер. Всю Палео-сторону на уши поднял, а теперь переключился на Нео-половину. Она же не выдержит твоего появления.

Я ничего не ответил, хоть и поймал себя на неприятной мысли, что Нео-сторона станет для меня серьёзным испытанием. Возможно, самым главным в жизни.

Под ворчание и монотонный бубнёж вейги я поднял АЭ-Роптер в воздух, но вместо того, чтобы направить машину в сторону Пространственного коридора на окраине Изборска, полетел в восточную часть города.

— Эй! А куда это мы? — заволновалась Азель.

— Захватим ещё двоих, — сообщил я без подробностей.

Вейга заёрзала на соседнем кресле в нервном недоумении.

— Каких таких «двоих»? Мы так не договаривались! Кроме нас ни у кого пропуска нет!

— А он им не нужен.

— Ты прихватишь с собой две табуретки, что ли? — съязвила Азель.

— Почти, — ответил я. — Табуретки с интеллектом.

Та вздохнула, затем сунула руку в карман куртки и вытащила упаковку с зефиром. Молча вскрыла и высыпала себе в рот всё содержимое сразу. Зажевала, округлив щёки. Проглотила. Ну а потом оповестила:

— Ты портишь мне аппетит, Бринер. Попрошу у Чекалина перевод в другой отдел, чтобы с тобой больше дел не иметь. И вообще, заработаю себе «полковника» и отправлюсь на пенсию. Перееду в деревню, открою магазинчик с зефиром и орешками. Надоело всё.

Под очередной бубнёж о несправедливости бытия наш АЭ-Роптер ювелирно приземлился прямо на крыше здания магазина «Мануфактура Севера».

Я открыл дверь машины.

— Жди тут. Я за табуретками.

Она открыла рот, чтобы отреагировать, но не успела — я захлопнул дверь.

Как и в прошлый раз, Троекурова в кабинете не оказалось, зато на двери висел листок, вырванный из блокнота. В образе призрака я смог прочитать, что на этом листке написано:

ПРОЙДИТЕ В ПОДВАЛ, ГОЛУБЧИК!

ПАРОЛЬ: ЦИКЛОТРИМЕТИЛЕНТРИНИТРОЗОАМИН

Я чертыхнулся и сдёрнул листок с двери, потому что сходу запомнить это слово было невозможно. По крайней мере, не будучи профессором алхимии.

Чёрт меня дёрнул в прошлый раз сказать Троекурову, что у него слишком лёгкий пароль. Ну чем мне не понравилось «мятное драже»?..

Вместе с листком я отправился в подвал, ну а когда дошёл до нужной двери и телефонного аппарата на ней, то мрачно вздохнул и взял трубку.

— Пароль? — как ни в чём не бывало спросили у меня.

— Циклотриметилози…

— Неверный пароль! — отозвались на том конце провода. — Попробуйте ещё.

— Зараза, — процедил я и, давя раздражение, добавил: — Открывайте, профессор. Вы ведь знаете, что это я.

— Неверный пароль! У вас последняя попытка.

Я скрипнул зубами и по слогам, как первоклассник, прочитал чёртово слово на листке.

— Пароль принят! — ответили мне. — Проходите, голубчик! Вы сегодня явно не в духе. Интересно, кто испортил вам настроение?..

* * *

К АЭ-Роптеру я вернулся только через полчаса.

Увидев, какие именно «табуретки» усаживаются в салон, вейга открыла рот. Да у неё чуть челюсть не отвалилась!

— А как… как это понимать?.. — выдавила она, пялясь из кабины пилота на двух мехо-големов в салоне.

— Познакомься, это Соломон-один, а это Соломон-два, — представил я Троекурова и его внука, когда они наконец уселись.

Вейга захлопнула рот.

— А это Азель, очень сильный духовный практик по тёмному эфиру, — добавил я, глядя на вейгу.

Комплимента она не заметила, продолжая пялиться на мехо-големов.

Те в свою очередь пялились на неё и делали свои выводы.

— Это вейга. Особь женского пола, — металлическим голосом сообщил Соломон-два, то есть профессор Троекуров. — Судя по покрову головы, состоянию глазных белков, форме надбровных дуг и цвету кожи, она не старше сорока лет. У неё множество кровных родственников, об этом свидетельствуют родимые пятна на шее. Родилась в Объединённой Южной Америке с вероятностью девяносто восемь процентов.

Он смолк.

— Соглашусь, уважаемый дедушка, — тут же дополнил Соломон-один, по совместительству Семён Троекуров. — Добавлю также, что, судя по торчащему из рюкзака инструменту под коммерческим названием «пипидастр», данная особь работает под прикрытием легенды «горничная», что неудивительно, потому что…

— Я почти полковник службы безопасности, вообще-то! — оскорбилась вейга.

— … потому что принято считать, что вейги обладают магическими способностями в области аннигиляции определённых органических веществ и непреодолимым стремлением к уничтожению пыли, а значит, их чаще всего нанимают для уборки, — закончил Семён ровным голосом.

Вейга покосилась на меня и тихо процедила:

— Табуретки, значит, да?

— Зато им не нужны никакие пропуски, — шёпотом ответил я. — Полноценными личностями их пока никто не считает. Плюс им не страшен тёмный эфир и не нужен радонит, но они сохранили часть своей магии.

— Хитрец ты, Бринер, — хмыкнула Азель.

— Ты мне лучше расскажи, про каких это родственников они говорили? — спросил я. — Много их у тебя?

Вейга насупилась, её рука опять потянулась к карману с новой пачкой зефира.

— Да, много. Устанешь считать, — буркнула она, но