– Вот это неопределенности и уклончивости. То есть вы подозреваете меня в убийстве жены?

– Это не так, мсье. Я нисколько не кривлю душой, но при расследовании подобных дел мы обязаны получить отчет о передвижениях каждого его фигуранта. Это формальный долг, который с нас никто не может снять, нравится подобное занятие или нет.

– Ах, вот оно как? Что ж, тогда приступайте к исполнению своих непреложных обязанностей.

– Моему шефу требуется информация, как вы проводили время с вечера званого ужина в собственном доме до вечера следующего четверга.

Мсье Буарак выглядел откровенно расстроенным. Он сделал продолжительную паузу, прежде чем заговорил, и тон его ответа заметно изменился.

– Я даже вспоминать не хочу об этом времени. Мне прошлось пройти через невыносимые испытания. Думаю, мною овладело своего рода краткое умопомешательство.

– Тем горестнее для меня настаивать, чтобы вы ответили на мои вопросы.

– О, я, конечно же, все вам расскажу. Припадок – или как его еще можно назвать? – уже позади. Я снова пришел в себя. А произошло со мной за указанный вами период вот что.

С субботнего вечера или, точнее, с раннего утра в воскресенье, когда я узнал, что жена меня бросила, мною овладело какое-то полусонное состояние. Мой мозг онемел, и я испытывал странное ощущение, как будто непостижимым образом существую отдельно от себя самого, покинув собственное тело. Как обычно, я отправился в понедельник на работу и в привычное время вернулся вечером домой. После ужина в надежде немного развеяться распаковал бочку, но даже это не смогло вызвать у меня интереса и унять жуткую депрессию. Следующим утром – во вторник – снова поехал к себе на завод, но после часа напрасных усилий понял, что не могу сосредоточиться на делах. Я понимал, насколько важно для меня найти уединение, чтобы снять стресс, связанный с необходимостью притворяться и делать перед посторонними вид, словно ничего не произошло. Я покинул кабинет, прошелся по улице, спустился на станцию метро. Как вдруг мне на глаза попался указатель «Венсенское направление», и до меня дошло: Венсенский лес – вот самое подходящее для меня сейчас место! Там смогу бродить, не опасаясь встретиться со знакомыми людьми. Я сел в отходивший туда поезд, а потом провел остаток утра, гуляя по самым глухим тропинкам. Движение, физические усилия отчасти помогли мне, но, по мере того как я уставал, менялся и мой умственный настрой. Мне мучительно захотелось ощутить человеческое сочувствие, довериться кому-то, излить душу, чтобы не сойти с ума.

И я подумал о своем брате Армане, преисполнившись уверенности, что именно он способен дать мне тепло и сострадание, в которых столь остро нуждался. Он живет неподалеку от Мехелена в Бельгии, и я решил немедленно отправиться туда и встретиться с ним как можно скорее. Пообедав в небольшом кафе в Шарантоне, я оттуда же позвонил на работу и домой, уведомив всех, что должен на пару дней уехать в Бельгию. Франсуа было дано поручение собрать небольшую сумку с самыми необходимыми вещами и оставить ее в камере хранения на Северном вокзале, где я смог бы ее забрать. Но затем я понял, что, если сяду на поезд, отходящий в 16.05, – то есть на ближайший экспресс, – то прибуду на место посреди ночи. И потому я изменил намерения. Нужно было дождаться вечернего поезда, а с братом встретиться уже следующим утром.

Коротая время, я долго шел берегом Сены, вернувшись на Лионский вокзал пригородным поездом. Поужинал в кафе на площади Бастилии, после чего смог наконец перебраться на Северный вокзал, получить сумку и выехать в Брюссель экспрессом в 23.20. В пути я отлично выспался, позавтракал в кафе на Северной площади в бельгийской столице и около одиннадцати часов утра отправился в Мехелен. Последние четыре мили до дома брата я прошел пешком ради физической активности, но, добравшись туда, никого не застал. И только тут мне припомнились совершенно забытые слова брата о его деловой поездке в Стокгольм, куда он собирался взять и жену. Я, конечно, проклинал свое беспамятство, но мой ум находился в таком смятении, что мне и в голову не приходило жалеть о потраченном времени или деньгах.

Медленно возвращаясь в сторону Мехелена, я уже строил планы в тот же вечер вернуться в Париж. Но потом мне подумалось: достаточно путешествий на сегодня. Денек выдался приятный, солнечный, и я позволил себе забыть о течении времени, оказавшись в Брюсселе около шести часов. Поужинал в кафе на бульваре Анспах и предпринял еще одну попытку отвлечься от черных мыслей, для чего решил провести пару часов в театре. По телефону я позвонил в отель «Максимилиан», где обычно останавливался, и забронировал номер на одну ночь, потом в театре де ла Монне[4] послушал «Троянцев» Берлиоза. В гостинице оказался уже около одиннадцати. Я снова прекрасно выспался, и на утро мой мозг определенно прояснился. Выехав из Брюсселя с вокзала Миди в 12.50, я прибыл в Париж около пяти часов вечера. Сейчас, когда я оглядываюсь назад на это сумбурное путешествие, оно представляется сущим кошмаром. Так вспоминаются страшные сны. Но думаю, что одиночество и активные пешие прогулки на самом деле пошли мне только на пользу.

Мсье Буарак закончил, и на некоторое время воцарилось молчание. Лефарж с той же скрупулезной тщательностью, какую непременно проявил бы при подобных обстоятельствах Бернли, прокручивал в голове все, только что услышанное. Ему не хотелось подвергать Буарака по-настоящему жесткому допросу, чтобы не насторожить этого господина, если он все же был виновен. Но Лефарж не мог упустить в заявлении подозреваемого ни одной детали, которая позже не подверглась бы проверке с помощью независимых источников информации и свидетельских показаний. В целом история звучала правдоподобно, и сыщик не видел пока причин подвергать ее сомнению. А значит, ему оставалось лишь прояснить некоторые подробности.

– Спасибо, мсье Буарак. Могу я теперь задать вам несколько уточняющих вопросов? В котором часу вы покинули свое рабочее место во вторник?

– Примерно в девять тридцать.

– В каком кафе вы обедали в Шарантоне?

– Не помню. Оно находилось на одной из улочек между железнодорожной станцией и речной пристанью. Довольно невзрачное место, как мне показалось, с выступающим над фасадом балконом со старыми деревянными балками.

– В котором часу вы там обедали?

– Около половины второго, как мне кажется, но я не уверен.

– Откуда вы позвонили на работу и домой?

– Из того же кафе.

– Время не припомните?

– Где-то часом позже, предположительно, в половине третьего.

– Теперь о кафе на площади Бастилии. Какое из них вы избрали для трапезы?

– Опять точно не скажу, хотя, по-моему, оно располагалось на углу рю Сент-Антуан, но в любом случае фасадом выходило на рю де Лион.

– И в котором часу вы находились там?

– Должно быть, в половине девятого.

– Вы получили свою сумку на Северном вокзале?