Однако к женщинам у него иной подход. Он лишь смотрит на них настороженно и несколько зловеще, словно предупреждая, но всё же не атакует.

Именно по этой причине Урсул попросил Ники обработать раны мага, чтобы тот окончательно не истёк кровью и не умер в нашей цирковой труппе. Вот только Ники этот тощий и злобный человек явно пугал. Аура вокруг него так и говорила о том, что смерть ждёт каждого, кто посмеет приблизиться.

Без понятия, что с ним было в прошлом, но даже меня он немного пугает. Сейчас с него сняли цепи и кандалы, так как Урсул подобного терпеть не собирается. Но всё ли будет хорошо?

— Ники, ему необходимо обработать рану, — настаивал Урсул, скрестив недовольно руки перед собой.

— Пусть подорожник приложит! — огрызалась девушка. — Полегчает!

— Э-э-эх… Эти подростки сводят меня с ума… — устало протянул русал.

— Закусывать просто надо было! — язвила она, желая оставить последнее слово за собой.

— Невоспитанная, — протянул Боб, который до этого стоял в стороне, не вмешиваясь в чужой разговор.

— Ну, уж прости! — вновь прикрикнула девушка. — Меня воспитывала улица!

Этот спор, казалось, будет длиться вечно. Но если оглянуться, то можно понять, что остальные члены цирка понимают Ники. Им также не по себе от отрешённого. Он очень сильно исхудал, едва стоит на своих двух. В такие моменты люди часто теряют разум и нападают на всё, что движется, словно умалишённые. Даже если ты хочешь просто помочь, это может привести к серьёзным последствиям.

— Кто такие эти «отрешённые»? — спросила я вслух, не осознавая, что озвучила свои мысли.

— Хм? — протянул Урсул, поворачиваясь в мою сторону, а после, когда вспомнил, что большую часть знаний об этом мире я благополучно растеряла, решил кратко описать. Да и спор с Вероникой его уже обессилил его. — Это маги, которых церковь сделала своими рабами.

— Что? — ахнула я, удивляясь от такого поворота.

— В прошлом многим магам церковь предложила рабский контракт, который привязывал мага к определённому хозяину, — продолжал Урсул, говоря об этом так, слово рассуждал о том, что хотел бы съесть на завтрак. — Считалось, что таким образом маги становятся очищенными, так как служат на благо общества. Но на самом деле они просто начинают исполнять прихоти кого-то одного. При этом церковь перепродавала рабов. В основном аристократам высоких чинов. В итоге в контракте менялась сторона и маги служили новым владельцам. Однако «отрешённый маг» — это тот маг, который сам избавился от рабской печати, в которую был заложен контракт. В большинстве случаев печать выглядит как татуировка, и единственный способ избавиться от неё — срезать кусок собственной кожи, на котором имеется печать. Да вот только срабатывает отдача рабского контракта. И то место, где была срезана кожа, никогда самостоятельно не заживёт. Более того, организм постоянно пытается исцелиться. Тратит на это все силы. Тело стремительно худеет, волосы и ногти растут с огромной скоростью, а разум тускнеет, и человек становится диким. Но всё бесполезно. В итоге это приводит к медленной и мучительной смерти.

— Боже… — вырвалось у меня от осознания того, насколько это жестоко.

И как только служители Бога способны на подобное? Те, кто должен приносить в мир добро и любовь, в итоге пострашнее любого чудовища из легенд. Однако те, кто слышал объяснение Урсула, вообще никак не отреагировали: ни грусти, ни радости, ни страха, ни печали… Не было ничего! Они это и так знали. И спокойно приняли.

В принципе, каждый, кто отходит от социальных норм, мог быть подвержен гонениям. И возможно, что нелюди даже завидуют в этом плане магам. Да, те станут рабами аристократов или служителей церкви, но зато будут живы.

Хотя я не уверена, что смогла бы согласиться на подобное. Наверное, и другие маги осознали, что свобода ценнее, ведь у них хватает силы воли на то, чтобы самостоятельно избавиться от печати, даже зная о последствиях.

— И что же это за печать такая, что, чтобы избавиться от неё, приходится срезать собственную кожу?

— Хм? — протянул Урсул, вновь удивлённо приподняв брови. Кажется, я вновь озвучила свои мысли. — Ты ведь её уже видела, помнишь? — я с непониманием нахмурилась, на что парень продолжил. — Когда мы проходили границу империи. Помнишь повешенных магов? На их телах была печать раба.

— А?.. — растерялась.

Точно! Те татуировки. Я помню о них. Но ведь точно такое же тату есть и у Кайла. А ведь он в прошлом был рабом. Как это? Кто его хозяин? И как это возможно, если он сам аристократ? Хотя нет… Ведь его выкупила Демет. Возможно ли, что она не только его жена, но и хозяйка? Та, кому он принадлежит и против кого не смеет и слова молвить?

Это имеет смысл, но чёрт! Это же безумие! Но, с другой стороны, теперь понятно, почему он так долго бездействовал и молчал, пока Демет творила всё, что той хотелось. Всего одно слово, и он не посмел бы противиться. Даже не смог бы. Всего одно слово и печать вынудит Кайла подчиниться.

Ни избиение слуг, ни издевательство над детьми, ни упование властью — ничего не могло заставить Кайла действовать. Он был скован. Избавиться от татуировки он не мог, так как рисковал бы своей жизнью.

— Ох… — вырвалось у меня, после чего я устало закрыла глаза, потирая переносицу.

Удивительная вещь — я не помню, кем я была в прошлой жизни, но помню одну деталь: мир без магии. Мир, в котором магии не существовало, но при этом было много хорошего. Много светлых вещей и возможностей. Причём для каждого. Но тут… есть волшебство. Есть магия. Но за то, что этот мир настолько необычен, взимается довольно большая плата.

Я бы даже её назвала чрезмерной.

Но кто я такая, чтобы судить о чужих мирах?

— Позвольте мне, — предложила, приподняв правую ладонь.

— Что? — не понял Урсул.

— Что необходимо? Обработать рану новенького и передать еду? Я попробую.

— Ты уверена? — всё же сомневался русал. — Отрешённые могут быть очень жестоки и беспощадны. А сила у них увеличена втрое. Всё из-за ускоренной регенерации и бесполезной попытки исцелиться.

— Уверена, — кивнула. — Всё же он человек. И не похоже, что окончательно обезумел. Но… у нас ведь есть то, что может ему помочь?

Урсул напряжённо переглянулся с Бобом, который продолжал стоять в стороне. Он слушал нас, но предпочитал не вклиниваться в беседу. В итоге минотавр подошёл ко мне и протянул ладонь, в которой держал небольшой флакон, напоминающий духи, с ярко-зелёной жидкостью.

— Это единственное средство, которое поможет, — произнёс здоровяк. — Но наносить его придётся прямо на открытую рану, что может вызвать адскую боль. А это выдержать может не каждый.

— Что это? — спросила у минотавра, перехватывая пузырёк и рассматривая его со всех сторон. Даже принюхалась к нему, но запаха не было. Вообще.