Приглушенных хлопков двух выстрелов никто из них не услышал. После первого между глаз мужчины вспыхнуло ярко-красное пятно. Второй выстрел, пробив запястье поднятой вверх руки, выбил из нее мобильный телефон и отбросил его далеко в сторону. Глаза еще продолжающего стоять мужчины медленно сошлись к переносице, словно желая поближе рассмотреть образовавшееся там аккуратное отверстие, потом закатились куда-то под густые черные брови. Голова откинулась назад, а за ней и все тело навзничь рухнуло на бетонный причал, подняв целое облако грязно-серой пыли.

А Серега... Серега в своем героическом прыжке не долетел метра четыре до цели. Но он полз к ней! Медленно, яростно и неуклонно... Пока на его плечо не легла теплая мужская рука, а заботливый голос не поинтересовался:

– Может, лучше пешком, а?

Словно очнувшись, Редин медленно поднялся на ноги, не распрямляясь, долго отряхивал ладонями грязь с напрочь разорванных коленей, потом поднял голову и встретился глазами с ласково наблюдающим за ним Анато-лием.

– Мы... живы?

Толя уверенно кивнул.

– А... этот? – Сергей медленно повернул голову в сторону распластанного на причале в форме креста мужского тела.

– Увы! – Хотя в голосе звучали теплые и спокойные интонации, сожаления в них не было.

Редин посмотрел на длинный пистолет в руке друга, потом опустил ему на плечи обе руки и начал выделывать ногами какие-то замысловатые движения. Секунд пять Анатолий недоуменно созерцал это «балетное шоу пьяного пингвина», затем весело рассмеялся, ухватил Сергея за шею и, высоко поднимая колени и отбрасывая в стороны длинные конечности, увлек его в дикую круговую пляску на небольшом пятачке, свободном от искореженных конструкций рухнувшего портального крана.

Безмерно увлеченные и сосредоточенные на этом настоящем мужском танце, они совершенно не обратили внимания, как метрах в двадцати от них медленно приподнялся и отвалился в сторону небольшой прямоугольный кусок бетонного покрытия, и на причал легко выбралась Галина Алексеева. Она со знанием дела быстро осмотрела место «крановой катастрофы», потом приблизилась и пристально вгляделась в лицо убитого мужчины. «Фирменная метка» во лбу между глаз не давала никаких поводов для сомнений в его окончательной и бесповоротной смерти, как и в том, чьих золотых рук было это высокохудожественное творение. Затем Гюльчатай подобрала валявшийся метрах в трех телефонный аппарат, опустила его в карман своей куртки и, улыбаясь, долго наблюдала за ничего не замечающими вокруг, самозабвенно отдавшимися победному танцу мужчинами.

Затем вытащила свой мобильник и набрала номер.

– Алло, командир! Все кончено. Живы, только... Ах, ты их с той стороны в бинокль видишь? И меня, значит? – Девушка сделала глубокий реверанс противоположному берегу и помахала туда рукой. – Срочно нужна «Скорая помощь»: Вадик потерял сознание. И еще у одного пациента сложный перелом лодыжки. Пусть в госпитале готовят все для операции. Конечно, вертолет лучше! Встречаю. Кстати, можно и спецбригаду санитаров с носилками прихватить из ближайшей психлечебницы, а то эти Нуриевы до ночи будут куролесить. Ах, ты сам к ним сейчас присоединишься? А девушек берете? Ладно-ладно, согласна, в виде исключения. Целую!

И грациозной танцующей походкой Гюльчатай направилась к своим друзьям.

«...Когда усталая подлодка из глубины идет домой...»

* * *

Саксофон негромко, но уверенно вел главную тему. За удобным столиком у окна, как и пару дней назад, расположились четверо мужчин и девушка. Только на месте Вадима восседал сам директор ресторана Али Алиев в неизменном смокинге с блестками и накрахмаленной манишке. Конечно, были цветы! На этот раз великолепные гладиолусы. Были элегантные поцелуи и душистое восточное вино...

– Вах! Как жалко, что вашему товарищу пришлось покинуть нас в такое благословенное время!

– Тьфу на тебя, Али! В таком контексте слово «покинуть» приобретает весьма трагический смысл. Тем более что Вадик жив-здоров – просто вынужден срочно вылететь в Москву... по служебным делам. А кстати, почему время сейчас такое «благословенное»? – Редин быстро перевел разговор в более безопасное русло – так ему казалось.

– Так уже два дня весь город гуляет! У нас в ресторане – полный аншлаг. А какие люди! – Алиев нарочито по-восточному закатил глаза и поцокал языком. Потом громким шепотом добавил: – Такие раньше на спецдачах и в частных офисах гуляли. А сейчас все вышли на улицы. Значит, к нам. Мы теперь и ночью не закрываемся. Ведь написано же: ресторан «Белые ночи». Никто не возражает!

– Ну вот, я и говорю: все с самого начала пошло наперекосяк, – угрюмо заметил Талеев.

– Вах! Зачем так говоришь? Правильно все пошло! А если вы об этом дурацком портовом кране, каких только слухов не появилось...

– Али, ты же говоришь, что день и ночь на работе. Откуда тогда все городские сплетни знаешь?

Алиев в очередной раз приложился губами к ручке сидящей рядом Галины и, посмотрев ей в глаза, проникновенно сказал:

– Я оч-ч-ч-чень уважаю Сергея Михайловича, но иногда и он бывает так... э... недогадлив!

Дальше за Алиева отвечала Гюльчатай:

– Сереженька! Лучший и самый посещаемый ресторан города – это эпицентр всех слухов и сплетен, циркулирующих в нем. Ну а завод здесь просто как родственное предприятие.

Девушка тут же получила еще один галантный поцелуй.

– Понял-понял! Теракт, покушение...

Али состроил брезгливую гримасу, понюхал торчащий из петлицы смокинга белый цветок и уже умиротворенно объяснил:

– Ну, какой теракт? Какое покушение? Это не Америка и не Москва. Конечно, болтают, вах! Людям хочется верить в прекрасное. – На этот раз никто не стал поправлять директора. – А что, позвольте спросить, прекрасного в пьяном крановщике, а?

– Все так просто, Али?

– А то вы, Сергей Михайлович, сами не знаете! Мало сталкивались во время ремонта с рядовыми представителями нашей заводской интеллигенции? Конечно, так! Директора СМП только жалко: так готовился, сам президент приехал – и такой конфуз! А вы не видели президента?

– Да куда там! У нас по этой, президентской, части больше господин Талеев специализируется, – «перевел стрелки» Сергей.

Но журналист быстро среагировал:

– Только издалека. А потом все в лодку спустились... – Гера все-таки не смог удержаться: – Тут-то и пошло наперекосяк отрепетированное празднование!

– Как это? – не понял Алиев.

Да и все остальные заинтересованно посмотрели на командира.

– Ну, не совсем чтобы уж... Порядок нарушился, вот! – подобрал нужное определение Гера. – Ведь как происходит церемония? Торжественная встреча, выступление первого лица, официальный фуршет и фотографирование, легкий праздничный ужин для награжденных с президентом, а уже глубоко потом – щедрый банкет в узком, но расширенном кругу. А тут, стоило лишь высоким и почетным гостям оказаться в прочном корпусе субмарины, как в действие вступил один закон: великого флотского гостеприимства! Правда, командир лодки мне потом пытался объяснить, что существовала настоятельная потребность снять неожиданный стресс. Скажу как очевидец: стресс снимали во всех десяти отсеках лодки чисто флотским способом... Правильно, Редин! «Шило», «шило» и еще раз «шило». Не стану врать – одного человека я за этим процессом не увидел – это президента. Его вообще никто не увидел больше. Зато некоторых очень значительных персон наружу выводили лишь сегодня утром! Вот такой «наперекосяк» получился. – И добавил: – Вы понимаете: это только между нами.