– Нет, она меня не отвергла.

– В таком случае непонятно, почему тебя так беспокоят ваши завязавшиеся отношения. Почему бы тебе просто не радоваться и не наслаждаться ими, как всякому здоровому человеку?

– Дело в ее имени.

– В ее имени? Что ты имеешь в виду?

– Ее зовут Кэт Дэлани. Я переспал с Кэт Дэлани. Вилелла смотрел на него, открыв рот, с бледным от испуга лицом.

– О Боже мой, Алекс. Каким местом ты думаешь? Я полагал, тебе хватило той газетной шумихи вокруг тебя, которую ты уже испытал в прошлом. И вместе с тем ты встречаешься с женщиной, которая как магнит притягивает к себе газетчиков. С женщиной, которая…

– Знаю, знаю, – нетерпеливо оборвал его Алекс. – Я знаю, что это безумие.

– Не только безумие, мой дорогой. Это крайне опасно.

Кэт было очень трудно сохранять спокойствие. Когда она свернула на свою улицу и увидела машину Алекса, припаркованную возле ее дома, то чуть не сломала акселератор. Но к тому времени, как они встретились на подъездной дорожке, ведущей к парадному крыльцу, ей удалось изобразить на лице гордое достоинство. Она поздоровалась с ним довольно ровным тоном.

– Удачная поездка?

– Так себе.

– Куда ездил?

– В Нью-Йорк.

– И как?

– Нормально.

– Ты уехал внезапно, не так ли?

– Срочное дело.

– Естественно. В издательском деле не обойтись без Срочных командировок, – саркастически усмехнулась она. Кэт отперла парадную дверь и вошла внутрь, затем повернулась к нему лицом, закрыв собой вход, точно так же, как и в первый раз, когда он непрошеным гостем явился к ней в дом.

После той незабываемой ночи она почувствовала нечто похожее на головокружение, которого прежде не испытывала ни с одним мужчиной. А он, в отличие от нее, просто сбежал. Если крайняя срочность помешала ему поговорить с ней до отъезда, он мог бы позвонить ей потом, в течение этих нескольких дней. Но не позвонил.

Да и теперь он далеко не был похож на счастливого влюбленного, готового танцевать от радости и петь под дождем, как Джин Келли. Что ясно свидетельствовало о том, что после ночи, проведенной с ней, его ощущения были отличными от ее.

Он выглядел усталым и изможденным. Вокруг глаз были черные круги, как будто он не спал с тех самых пор, как они расстались три дня назад. Кэт подавила в себе острое желание положить руки ему на плечи и не убирать их до тех пор, пока с его лица не исчезнет это загнанное выражение.

– Ты была на похоронах той маленькой девочки? – спросил он.

– А ты откуда знаешь?

– Я звонил на телестудию, и мне сказали, что ты ушла на похороны и не вернешься до конца дня. Трудно было?

– Очень. Во время службы я все время вспоминала тот день, когда Шантал юридически стала их дочерью. Все были так счастливы. Они устроили у себя во дворе целый праздник, чтобы познакомить с ней друзей и родных. Тех же друзей и родных, которые сегодня собрались в их доме. – Кэт грустно вздохнула. – Но уже не было шариков и серпантина. Не было веселья. – На мгновение она в задумчивости уставилась куда-то в пространство, затем вновь обратила на него взгляд. – Алекс, что тебя ко мне привело?

– Нам надо поговорить.

Он сказал это таким тоном и с таким мрачным выражением лица, что ей сразу стало ясно: тема их разговора будет для нее не слишком приятной.

– А мы не можем перенести это на другое время? Я сейчас просто не в состоянии принимать гостей. Очень устала после похорон. Лучше как-нибудь в следующий раз.

– Для такого разговора нельзя выбрать время. Кэт была известна только одна причина, объяснявшая подобную спешку и подобный мрачный вид. Ее черное, надетое по случаю траура платье внезапно стало тяжелым, как кольчуга. В груди что-то сжалось от предстоящего удара.

– Попробую догадаться, – сказала она. – Ты забыл сообщить мне одну незначительную деталь, прежде чем лечь со мной в постель той ночью. Ты женат.

– Нет. Я не женат. И это все, что я намерен сказать, стоя здесь, на парадном крыльце. – Он отстранил ее и прошел внутрь.

Как только дверь закрылась, Кэт снова перешла в наступление.

– Сейчас ты не женат, но твоя бывшая…

– Я никогда не был женат.

– Гмм. Похоже, это хуже, чем я думала. Когда ты в последний раз сдавал анализ крови?

Алекс уперся руками в бедра и гневно уставился на нее.

– Пожалуйста, перестань, дай мне собраться с мыслями. Если у него не было жены где-то в другом городе, если его бывшая супруга не преследовала его по суду, требуя огромных алиментов, и если он не был носителем смертельно опасного вируса, то оставалось только одно. Он собирался с мыслями, чтобы устроить ей классическую сцену разрыва.

Но она ни за что не доставит ему подобного удовольствия. Расправив плечи, Кэт откинула назад волосы и сдержанно проговорила;

– Послушай, Алекс. Я, наверное, догадываюсь, что ты собираешься мне сказать, поэтому давай скажу все это за тебя, ладно? В ту ночь я была в расстроенных чувствах, и мне нужна была чья-то жилетка, чтобы поплакаться. Мы взрослые люди. И занимались безопасным сексом. Оказалось, что в сексуальном отношении мы… подходим друг другу. – Кэт сделала паузу, чтобы набрать побольше воздуха. Она чувствовала, что находится на грани истерики, и ненавидела себя за слабость. – Но ты не хочешь, чтобы наши отношения продолжались. Не хочешь себя связывать. Не хочешь осложнять себе жизнь. Что ж, это понятно, это современно. Я тоже не хочу осложнять себе жизнь. – Кэт сняла серьги и сбросила с уставших ног туфли, надеясь, что эти простые повседневные действия сделают ее показное спокойствие более убедительным. – Поэтому ты можешь стереть с лица это выражение, как будто тебя сейчас вырвет прямо на мой ковер восточной работы. Я не собираюсь топать ногами и чего-либо требовать от тебя. У меня нет папаши, которой может заставить тебя жениться, приставив между лопаток револьвер. Я не собираюсь ни перерезать себе вены, ни убивать твоего любимого кролика, ни бросаться на тебя с кухонным ножом. Наша связь не станет для тебя роковой. – Ей удалось выжать из себя холодную, напряженную и неискренную улыбку. – Так что расслабься, ладно?

– Сядь, Кэт.

– Зачем? Разве я что-то упустила в твоем тщательно отрепетированном монологе?

– Сядь, пожалуйста.

Бросив серьги на стоявший в холле столик, Кэт прошла в гостиную, включила настольную лампу и, сложив по-турецки ноги, примостилась в углу дивана. Взяв в руки небольшую диванную подушку, она прижала ее к груди, как ребенок прижимает к себе плюшевого медвежонка, нуждаясь в защите и душевном спокойствии.

Алекс сел на пуфик перед диваном, расставил колени и уставился на пол между своих ног. У него был вид узника, из окна своей камеры наблюдающего, как для него строят гильотину.