– Ничего подобного. Не нужно путать боязнь с уважением к нашим чувствам.

– Из любой ситуации выкрутишься. Ром, ты бы в редакцию заехал. Матвеич каждый день про тебя спрашивает. И видно, что не приличия ради. Переживает за тебя, дурня.

– Надо будет появиться. Тяжело, Зойка. Словно граница с другой жизнью. Из журналистики в торгашество… Сама понимаешь…

Наталья хвастала Валентине с Ларисой походом в «Лидо» на день рождения подруги. Рассказывала о дорогих подарках, пышных букетах и марочных коньяках. Прижимая ладони к груди, описывала Бондарчука со Скобцевой, ужинавших за соседним столиком. Девушки ахали от восторга, вставляя популярную в народе фразу: «Ну живут же люди». Закончив рассказ, Наталья подошла к Роме, сообщила, что берет три дня за свой счет и доверяет Хузину исполнять ее обязанности.

Кивнув головой, Рома бросил взгляд на стеллажи. «Замок для автомобиля „Волга ГАЗ-24“». В душе усмехнулся над тупостью снабженцев. Не продают же в магазинах автозапчастей удобрения и вантузы. Вспомнил, как в детстве прилетел с родителями на отдых в Батуми. Прямо в здании аэропорта работали несколько магазинов. Увидев в одном из отделов хоккейную форму, Рома отказывался верить глазам. Щитки, налокотники, наплечник… И все – абсолютно новое. В Риге был Дворец спорта, а форма числилась в глухом дефиците. В Батуми о хоккейной поляне могли только мечтать, но экипировки пылилось в избытке. Отец купил три комплекта. Один – сыну, еще два – близким друзьям Ромы по команде.

Взяв перочинный ножичек, Хузин от нечего делать сковырнул упаковку. Замок был обернут промасленной бумагой. Рядышком притулилась больше напоминающая ребус инструкция. На самом дне лежал небольшой брелок – симпатичный поблескивающий автомобильчик. Утром следующего дня Рома вскрыл все тридцать коробок с замками. Вытащил брелоки, упаковку аккуратно восстановил клейкой лентой. На ценнике об универсальности безделушки писать не стал. Вывел: «Брелок „Машинка“. Цена: 1 руб. 20 коп.». К обеду следующего дня Рома положил в карман тридцать семь рублей чистыми. Рубль удалось заработать случайно. Когда Рома у входа в магазин докуривал сигарету, к нему обратился подвыпивший мужчина:

– Братан, выручай.

– Пива нет.

– С пивом уже норма, братан. Тут немного другое. Дома я не ночевал.

– Это плохо. Больше так не делай.

– Вот ты смешной… Я не за советами, – промямлил незнакомец.

– Мужик, мне работать надо. Рожай мыслю быстрее.

– Ночевал я у бабы. А утром сам знаешь, как бывает после выпитого. Ну и это… Забыл носки надеть, представляешь? А что я дома скажу?

– Скажешь – порвал и выбросил.

– Не поверит моя. У вас же носки на втором этаже продаются. Вынеси, а. Куда мне в таком виде?

Рома понял, что рассеянный перепутал двухэтажки.

– У нас только гэдээровские. По рублю пара.

– Вот тебе трояк. Неси три, раз они гэдэровские.

– Я посмотрю, если три еще осталось.

Носки Рома снял в туалете. Аккуратно завернув в упаковочную бумагу, вынес покупателю, отдал два рубля сдачи.

После работы заскочил в магазин женской одежды, узнать у девчонок, не завалялось ли под прилавком что-нибудь из импортного. Купив Зое симпатичную финскую кофточку и чулки, Рома поспешил к остановке. Ему не терпелось обрадовать Зою презентом. Обогнав идущую впереди девушку, он обернулся. Домой расхотелось. Южанка была фантастически красива. На плечи ниспадали густые черные волосы. Влекли зеленые миндалевидные глаза и пухлые губки.

– Наш город просто обязан гордиться такими красавицами, – Рома неожиданно сбился на клише.

– А гордится совсем другой город, – улыбнулась девушка.

– И какой же, если не секрет? Хотя нет. Я сейчас угадаю… Это гостеприимный Тбилиси.

– Не Тбилиси, но горячо.

– Значит – солнечный Ереван.

– Не Ереван, но снова горячо.

– Остается тот, что стоит на Каспии. Баку?

– А вот теперь верно.

– Не бывал, но слышал, что город так же красив, как и вы. Меня зовут Роман.

– А меня Севда. Проще – Сева.

Рома не ошибся в догадках. Гостья Риги обучалась на тех самых парикмахерских курсах, о которых нелестно отзывалась Зоя. Хузин представил Севду полностью обнаженной. Нет, должна быть прелюдия. На Севе голубые прозрачные гамаши. Ножки в чарыхах дорогой парчи. Колыхается бахрома на атласном бюстгальтере. Голову девушки венчает дорогая чалма с изумрудом. Севда складывает ладони у груди и в поклоне спрашивает, что бы хотел увидеть ее господин. Развалившись на огромном ложе, Рома щелкает пальцами. Раздаются переливы восточной мелодии, и Сева начинает извиваться в танце живота. Изящное сплетение рук, призывный взгляд, упругие ягодицы и набухшая грудь. Она скидывает с себя лиф и…

– О чем-то задумались, Рома?

– Да, угадала, Сева, – Хузин широко улыбнулся. – Думаю, как хорошо, что мы живем в такой большой и многонациональной стране. Разные народы, у каждого свои традиции, свой национальный колорит. Как много интересного можно сделать вместе.

– Вы так красиво говорите.

– Можно на «ты», Севочка. Знаешь, многие говорят, что получается у меня излагать складно. И я решил, что надо этот дар применить. Начал писать.

– Как интересно! И что ты пишешь?

– Рассказы, стихи. Книга скоро выходит. Чингиз Айтматов читал рукопись и очень хвалил.

– Вот бы услышать! Никогда не была знакома с настоящим поэтом или писателем.

Рома прочел старые вирши:

Сева искренне восторгалась. Смотрела на пиита с восхищением. Рома внутренним взором видел, как она скидывает лиф и укладывается на дорогой персидский ковер. Изогнувшись и раздвинув ножки, становится на носочки, начиная водить бедрами. Рома встает во весь рост, сбрасывает халат, и Севда дикой кошкой ползет к его ногам…

– Великолепные стихи, Рома.

– Оставь телефон, Сева. И я прочту тебе не только эти строки.

Зоя радовалась подаркам. По лицу Ромы плыла улыбка с оттенком вины. Он уже был не рад знакомству с восточной красоткой. Но тяга к экзотике и новым приключениям брала верх. Роме даже показалось, что он влюбился. На следующий день пригласил Севду в кафе неподалеку от работы. Читал стихи, рассказывал забавные истории из редакционной жизни. Девушка описывала достопримечательности родного города, говорила, как скучает по семье. В четверг Хузин взял отгул и предложил съездить к нему «домой». Малютка Джоки дал ключи от своей квартиры и попросил освободить жилище до шести вечера. Под голос Лео Сейера в бокалах шампанского пузырился шоколад. Роме снова показалось, что он влюбился. Нежно обняв Севду, он начал целовать ее в губы. На ковер беспорядочно падала одежда. Покрывая тело девушки поцелуями, Рома раздвинул ноги. И в этот момент Севда, вильнув бедрами, остановила его: