– Я как-то в моменты похмелья на скульптурные композиции внимания не обращаю. Но месяц назад показалось, что на меня валится телевизионная башня.

– Кошмары по ночам приходят?

– Обычно прилетают. Драконы, ведьмы, немецкие истребители.

– Каким вы бываете в состоянии опьянения?

– Говорят – интересным.

– Вы и в трезвом состоянии интересны, – жеманно заметил Игорь Викторович. – Я подразумевал несколько другое. Вы агрессивны или наоборот – сентиментальны? Бросаетесь на людей, плачете?

– Иногда бросаюсь, а затем жалею и плачу.

– И кого жалеете?

– Прежде всего, себя. Но и людей тоже.

– Случалось пребывать в состоянии алкогольного делирия?

– Простите, в медицинских терминах я не силен.

– Ах, ну да! Delirium tremens, или «трясущееся помрачение». А в простонародье просто «белая горячка». Сопровождается бредом, галлюцинациями. Могут являться ужасные персонажи, доносятся холодящие сознание голоса.

– И того и другого в этой жизни хватает без трясущихся помрачений.

Беседу прервал телефонный звонок. Лизовский вышел в другую комнату. Журналистское любопытство взяло верх, и Хузин на цыпочках подкрался к закрытой двери. Говорил хозяин квартиры тихо: «Да, котеночек… Откупорим бутылочку? Мартеля?.. Лучше часам к пяти… Конечно, скучаю… Целую тебя, Юрочка…» Вернулся Лизовский с серьезным выражением физиономии. Как будто минуту назад не сюсюкал с любовником.

– Извините, Роман. Еще один пациент. И случай далеко не легкий.

– Можно себе представить. Работа у вас – врагу не пожелаешь. На такой жопа от постоянного сидения не разболится.

– Да, в этом вы правы, – усмехнулся Лизовский. – Продолжим. Вопрос, который вас несколько удивит. Каковы ваши сексуальные предпочтения?

– А какое отношение это имеет к пьянству и алкоголизму, Игорь Викторович?

– Иногда самое прямое. Осознав свою гомосексуальность, человек начинает страдать и, приложившись к бутылке, думает, что нашел выход из положения.

– Из положения «раком»? Ну и как – удается?

– Ну… Ну зачем так грубо, Роман? Вам не подходит. Хорошо, к следующему вопросу. Мысли о суициде когда-нибудь посещали?

– Пару раз было.

– Об этом подробнее, если можно. Важный момент в нашей беседе.

– Пили где-то до трех часов ночи. Друзья разъехались, я остался один. Проснулся с жутчайшей головной болью. Еле дошел до кухни. Открыв холодильник, увидел, что не осталось ни одной бутылки пива. А я пребывал в уверенности, что оно просто обязано меня ждать. Захотелось выброситься в окно. Второй раз, когда поскользнулся на тротуаре и разбил бутылку водки. На вторую денег уже не было. Сразу появилось желание завершить жизненный путь под колесами грузовика или троллейбуса.

– Роман, мне понятно ваше желание перевести беседу в шутливое русло. Но лучше мы пошутим как-нибудь в другой раз. Значит, мысли о самоубийстве не посещали?

– Только в раннем детстве.

– Среди ваших друзей много асоциальных элементов – алкоголиков, пьяниц?

– Я бы задал вопрос по-другому: «Роман, есть ли среди ваших друзей непьющие люди?» Есть, Игорь Викторович. Недавно бросил пить мой самый близкий друг.

– Усилием воли, с помощью врачей наркологов, заставила обнаружившаяся болезнь?

– С помощью Господа Бога.

– Бывает. Бывает и такое. Но это, скорее, единичные случаи. Я ведь и сам человек верующий. Постараюсь объяснить. Бросивший начинает искать замену алкоголю. Кто-то находит ее в хобби. Ваш друг нашел отдушину в религии. Хорошо, если он себя не обманывает и верует искренне.

– До фанатизма искренне, – со вздохом произнес Рома.

– Роман, а теперь скажите мне откровенно. Сами вы желаете изменить образ жизни? Готовы ли вы к процедуре кодирования?

– Нет, не готов.

– И я это вижу. Объясните почему.

– Видите ли, Игорь Викторович…

– Можно просто Игорь, – игриво поправил Лизовский.

– Видите ли, товарищ Лизовский. Посещение вашей домашней практики – идея моей любимой женщины. Кстати, это к вопросу о сексуальных предпочтениях. Но я к этому мероприятию с самого начала относился скептически. И у меня к вам тоже будет вопрос. Скажите, а в чем заключается ваш метод?

– Кодирование мозга психотерапевтическим воздействием. Введя пациента в гипнотическое состояние, даю установку, которая в сознании человека уводит алкоголь в категорию ядов. Ромочка, поверьте… Вам необходимо прислушаться к голосу вашей любимой женщины. И к моему тоже.

– Товарищ Лизовский, попрошу не называть меня в уменьшительно-ласкательных формах. Я же не бельчонок из юрмальских дюн и не смазливый мальчик.

– Хорошо-хорошо, Роман! Вижу, прекрасно вижу, что сегодня вы не готовы к процедуре. Есть другое предложение. Мне удалось собрать группу единомышленников. Это люди, которым надоело пребывать во власти алкогольного дурмана. Есть очень интересные персоны. Одаренная художница, перспективный физик, актер из Театра юного зрителя. И красавец-мужчина Кахабер. На следующей неделе мы едем в Тервете. Прогулка по горам, ужин в уютном кафе, разговоры по интересам. А потом уже вы сами подойдете к тому, что лечение вам необходимо. Как вам такой вариант?

– Никак. – После небольшой паузы Рома продолжил: – Товарищ Лизовский, а скажите-ка мне, пожалуйста. Гомосексуализм, он как, считается только уголовно наказуемым преступлением или это все же болезнь?

– А почему вас интересует этот вопрос, Роман? – Лицо Игоря Викторовича стало растерянным.

– Дело в том, что я иду подозреваемым по уголовному делу. Скоро суд. Не хотите поменяться со мной местами?

– Поменяться местами? – взвизгнул Лизовский.

– Ну да. Именно поменяться местами. Вот посудите сами, – с усмешкой продолжил Рома. – В тюрьме у вас не будет проблем с выбором товарища по несчастью. А рано или поздно вы скорее всего там окажетесь. Стуканет кто-нибудь из загипнотизированных или развязавшихся. А может, менты казачка подошлют. Практика ведь у вас незаконная. Давайте меняться, Игорюнечка. Правда, а?

– Покиньте мое жилье, – Лизовский встал, указывая перстом на дверь. – И больше никогда… Никогда не заступайте за порог этого приличного дома.

– Этого вертепа, Игорюня. Так будет правильнее. И все же вы меня смогли… пусть не вылечить, но уж точно – удивить. Никогда не предполагал, что содомиты верят в Бога.

От Лизовского Рома направился прямиком в бар. Чувствовал он себя омерзительно. Педерасты всегда вызывали у Хузина замешанную на брезгливости ненависть. Сто граммов немного сгладили тягостные ощущения от визита. Рома подумал о тотальном невезении. Пусть он и не горел желанием кодироваться, но данное Зое слово обязывало. Возвращаться домой не хотелось. Рома не любил скандалы в Зоином исполнении. Она превращалась в беспощадную мегеру, сыпала упреками, грозилась разрывом. Сейчас, правда, есть уважительная причина. Доктор оказался ненадежным, развратным человеком. И наверняка в Риге найдется еще хотя бы один ученик Довженко.