— Госпожа…

Он умолк, когда мои пальцы, скрюченные на манер когтей, впились в его лицо. Всем весом я вдавила его, не сопротивляющегося, в стену. Из последних сил сдерживая рвущуюся наружу силу зулу. Перед глазами стояло синее от побоев лицо Кориандра.

Он мог умереть.

Если бы не связь, он мог…

— Мамочка?

Кемаль ищет меня. Черт!

— Никакая я тебе не госпожа. Я сыта вашими титулами и ожиданиями. Уходи. Убирайся прочь и никогда, слышишь, никогда не попадайся мне на глаза.

Фиралис моргнул, показывая, что услышал мое требование. Разжав пальцы, я отошла в сторону, тяжело дыша. Он поклонился. Лазурные волосы, выбившиеся из сложной косы, закрыли оцарапанное лицо.

— Я ухожу. Но буду поблизости, если вам потребуется… если захотите, чтобы я как-нибудь искупил вину перед вами, — дрогнул предатель, едва слышно выделив последнее слово. Я отвернулась, надеясь, что он не видит моих слез. Довольно.

Никакой жалости, пока не прекратим войну.

Иногда, гуляя по прохладным закоулкам волчьего замка, я ловила себя на мысли, что чего-то не хватает.

С губ стремилось сорваться имя. Тогда я себя одергивала. Я слишком привыкла полагаться на Фиралиса, видеть его — идеально одетого, безукоризненного — в начале утра, слушать новости из театра и обсуждать дальнейший репертуар. Я не настолько упряма, чтобы отрицать очевидное. Это тоска. Но идти на компромисс с совестью недопустимо.

Не сейчас. Слишком опасно.

Птицы хотели видеть Каина на троне любой ценой. В их глазах, как и в глазах тех, кто слышал предсказание фениксов, это событие гарантировало примирение с Багротом. Отчасти их можно было понять. Страх за женщин, страх перед древними машинами прародителей, что теперь выжигали их собратьев на поле брани — все это не способствовало критическому мышлению. Но сам Каин… мой Каин стал другим.

— Бессилие — страшная вещь. Он ощутил, что наконец может защитить ваше с ребенком будущее и рвется в бой, — осторожно заметил Харрук, когда мы играли с волчатами, а в бойницах восточного крыла зажглось ровное пламя.

Они снова что-то обговаривали.

— Но почему он меня избегает? Почему ничего не говорит… Чувствую себя питомцем, которого заперли в ванной, чтоб под руку не лез и не орал.

— Просто мы не хотим, чтобы ты снова нервничала, — теплая рука накрыла макушку целиком. — А что в голове у твоего ящера, только ты понять и можешь. Что там ваша связь говорит?

Смерть. Он видит мою смерть…

— Ничего. Тишина.

Не хочу лгать, но и видеть огромного волка печальным нет сил. Отогнав мысли о государственном перевороте, что готовиться на моей кухне, висну у Харрука на шее. Он как раз собирается приступить к очередной тренировке.

— А покатай меня, как раньше… Ну пожа-алуйста!

В ответ — смех.

Я для такого сильного мужчины не тяжелее банки варенья. Когда он опускается на мощенную булыжниками площадку, устраиваюсь на широченной рельефной спине. И уютно, и весело, как на настоящих качелях. Вниз-вверх, вниз-вверх.

Нас мгновенно окружают любопытные скорпиончики. Их даже звать не надо, они всегда за кучу малу в любом ее проявлении.

И вот я целиком лежу на Харруке, а Сильвер с Саттаром — на мне. И темная пелена растворяется в беззаботном детском смехе.

***

Формально в столице мир и тишина. Каин с кланами выжидают удачный момент для действий, от Аврелия и императрицы ни весточки. Квартал одиночек практически опустел. В абканате усердно изучают полученные с фронта записи о боевых машинах врага. Стараясь внести свою лепту, я тоже сходила на парочку дискуссий — правда, говорить пришлось через Луиса. Эти высокомерные снобы до сих пор не верят в качество земного образования и мои познания в фантастике.

Возвращаясь домой с очередного собрания, не сразу заметила возле частокола бревен, огораживающих вход на территорию, одинокую фигуру.

— Не смотри на него, — посоветовал Шиан, а Луис брезгливо приподнял верхнюю губу. Пришлось пару раз моргнуть, чтобы понять, что это Фиралис. Только какой-то взьерошенный. В старой одежде, хотя обычно он ее по нескольку раз за день менял.

— Он часто тут бродит?

— И да, и нет. Охрана периодически его гоняет.

Заметив, что на него обратили внимание, бывший наложник попытался приблизиться. И, конечно, тут же нарвался на агрессию со стороны сопровождавших. Два десятка антропоморфных тигров мгновенно подняли оружие, тесня павлина прочь.

— Фир, уходи. Возвращайся домой, — крикнула я, злясь на себя за сиюминутную жалость к нему.

Нельзя прощать предательство. Это будет восприниматься как слабость, и лишь поможет в дальнейших манипуляциях.

— Выслушайте. Я видел нечто странное…

— Слышал мать-тигрицу? Пошел прочь! — рявкнул особенно бдительный охранник, замахиваясь дубиной. В следующую секунду он уже лежал под босой ногой Фиралиса, изогнувшись в спине и яростно пытаясь освободить из захвата кисть.

— Это важно. Прошу, я бы не стал нарушать ваш приказ без причины.

— Чего тормозите, мешки с дерьмом? Скрутите его, — отрывисто рыкнул Шиан, пытаясь увести меня подальше от настойчивого «поклонника». Но я все же остановилась, повинуясь зову интуиции.

— Так что ты видел?

— На территорию клана вошла чужая женщина. Несла припасы, но она точно не одна из волчиц. Я помню всех, кто принадлежит стае.

— Ну и что? — по команде Шиана остальные тигры окружили Фиралиса. — Не слушай, любимая, он так привлекает к себе внимание.

Мы с Луисом переглянулись. Нет, слишком мелочно, да и вернуть расположение подобной ложью не выйдет. А еще я знала, что у бывшего счетовода павлиньего клана феноменальная память. Что-то нечисто.

— Надо ее найти, — приказала я, подзывая к себе волков, стоящих на страже ворот. — Как выглядела чужачка?

— Короткие русые волосы. На голове чепец, уши спрятаны. Но походка молодой хищницы, причем не самой простой, — скороговоркой сказал Фиралис.

— Слышали? Прочешите все углы, но найдите эту самку.

В крепость вожака мы шли под строгим конвоем. Взяв с собой нескольких воинов, я собрала с игровой площадки сыновей и повела их в детскую, находящуюся на втором этаже.

— Мамуль, там что-то бумкнуло, — непосредственно заметил Каспиан, успевший привыкнуть к тому, что мир вокруг стремительно меняется. Я прислушалась вместе с сопровождающими — и неожиданно для себя ощутила волны неги и счастья, проецируемые меткой Каина. Он буквально тонул в эйфории, весьма близкой… к любовной?