Казанин вспоминал: уже живя в Москве, он в один из зимних дней повстречался со своим другом Абрамсоном-Мазуриным, который работал ученым секретарем НИИ имени Сунь Ятсена, и тот поинтересовался у него, был ли он у Блюхера. Казанин ответил, что не был. «Зайди, — посоветовал Абрамсон, — мы уже навещали его».

Как-то вечером он с женой отправился к Блюхеру. Галина была одна, очень обрадовалась гостям. Через несколько минут пришел Блюхер с судками — он ходил за обедом. Разговорились, из беседы выяснилось, что нового назначения Василий Константинович еще не получил, но в «верхах» якобы поговаривают о возможном назначении его помощником или заместителем к кому-то из крупных военачальников. Блюхер ни к кому в заместители идти не хочет и просит направить его в Ленинград в 1-й стрелковый корпус, который он возглавлял до поездки в Китай. Наркомат обороны пока никакого решения не принял. Казанин рассказал, кто из бывших военных советников куда устроился на работу.

Блюхер посещал Наркомат обороны чуть ли не ежедневно. При его очередном разговоре с наркомом Ворошиловым о предстоящей службе тот сказал: «Отдыхай, Василий, служба от тебя никуда не денется. А пока зайди в лечотдел, там путевка тебе приготовлена».

В лечотделе предложили поехать продолжить лечение и одновременно отдохнуть на Кавказские Минеральные Воды — в Железноводск. Блюхер не возражал, тем более что это было полезно и для Галины, ждавшей ребенка.

Из Железноводска они вернулись в Москву с родившимся сыном Василием…

После Минеральных Вод Блюхер еще более полугода проходил реабилитационный курс в домашних условиях. Постепенно отступила себорея, притихла неврастения. Но от бесполезного времяпрепровождения он стал «закисать»; беспокойная натура его жаждала деятельности.

Наконец, приказ состоялся: Блюхер, вопреки его желанию, получил назначение помощником И. Э. Якира[47], командующего войсками Украинского военного округа.

Блюхер уезжал в Харьков[48] без энтузиазма. Идти в помощники к Якиру ему, человеку самолюбивому, не хотелось. Да и Галина, хотя по рождению была харьковчанкой, ехать на Украину отказывалась. Она основательно встраивалась в московскую жизнь, поступила слушательницей на военный факультет Академии связи и параллельно преподавала китайский язык. К тому же Василию, за несколько дней до отъезда к новому месту службы, выделили квартиру на Чистых прудах. Галина была рада этому — у нее теперь есть настоящее жилье в столице! На семейном совете решили: она пока останется с маленьким сыном Василием в Москве.

Иона Эммануилович Якир с первых дней вступления Блюхера в должность помощника командующего войсками У ВО проявил к нему достойное уважение. Между ними установились искренне-доверительные отношения не только как между товарищами-единомышленниками по службе, но и просто как между добрыми друзьями. Василий Константинович часто бывал желанным гостем семьи Якиров. Для Сарры Лазаревны, жены Ионы Эммануиловича, и шестилетнего сына Якира Пети он вскоре стал своим человеком.

Однако дружба дружбой, а служебные дела требовали соблюдения субординации и проявления принципиальности. По характеру Якир и Блюхер были людьми разными: Иона — дипломатичный, мягкий, Василий — прямолинейный, жесткий.

Блюхер нередко ездил в соединения и части вместе с Якиром. У командующего округом была своеобразная манера изучать положение дел в войсках. Например, приедет в дивизию, сначала обойдет казармы, поговорит с людьми, а уж потом приходит в кабинет комдива. Поздоровается, побеседует о работе, о питании красноармейцев, не забудет расспросить про семью и вдруг предлагает, как это было в 23-й дивизии:

— Вот что, товарищ Лукин (командир 23-й дивизии. — Н. В.), прикажите-ка доставить сюда пулемет.

И вот пулемет на столе комдива.

— А теперь, товарищ Лукин, пригласите сюда начальника штаба, что-то я забывать стал устройство «максима». Помогите-ка мне, пожалуйста, как вдвоем можно быстро разобрать и собрать пулемет, да расскажите, какие могут быть неисправности при стрельбе и как их устранять.

Командир и начальник штаба начинают объяснять, а Якир своими многочисленными вопросами прямо-таки вгоняет их в пот, а под конец благодарит:

— Спасибо вам. Теперь мне все ясно. Странное дело, до сих пор я не мог понять, почему у такого опытного командира дивизии неважнецки стреляют пулеметчики. — Минутная неловкая пауза заканчивается вопросом: — Как вы думаете, товарищ Лукин, ваши пулеметчики научатся лучше стрелять или нужна помощь штаба округа?

— Научатся, товарищ командующий. Обязательно научатся. Зачем беспокоить штаб округа, сами справимся.

— Вот и чудесно. Я тоже думаю, что сами справитесь. Через месяц заеду опять и побываем с вами на стрельбище. До свидания!

После такого урока командир дивизии и начальник штаба всю неделю трудятся, изучая «максим». Подготовившись, едут в полки и по примеру командующего проверяют, как знают пулемет и другое оружие командиры полков, батальонов, рот. И к следующему визиту Якира весь командный и политический состав дивизии уже знает оружие отлично.

Блюхер иногда тактично подшучивал над Якиром:

— Ну вы — Суворов… Прямо настоящий генералиссимус Александр Васильевич Суворов. Это ведь его стиль подхода к подчиненным…

Как-то в конце весны 1929 года Якир приболел и был вынужден поехать для лечения за границу. Обязанности командующего войсками округа принял на себя Блюхер.

В это время по плану штаба округа в войсках проводились инспекторские стрельбы. В ходе их инспектирующий комкор И. К. Грязнов вскрыл в 44-й стрелковой дивизии факт очковтирательства. Об этом немедленно доложили Блюхеру. Василий Константинович прибыл на стрельбище и был страшно возмущен происшедшим. Он издал приказ по войскам КВО, в котором осудил 44-ю дивизию за очковтирательство. Дивизией командовал герой Гражданской войны Казимир Францевич Квятек. Блюхер отстранил его от должности, дав тем самым понять, что обман никому не может быть прощен.

Случай из ряда вон выходящий. Вернувшемуся с лечения Якиру сразу же доложили об этом. Иона Эммануилович похвалил Блюхера и работников штаба округа за проявленную непримиримость, но Василию Константиновичу все же указал, что реагировать нужно было несколько иначе: