Через реку переправляется много народа, которому часто подолгу приходится стоять и ждать своей очереди. Особенно много людей и лошадей с повозками бывает на большие праздники и в ярмарочные дни. Один из них как раз был сегодня. Поэтому необходимо заранее рассчитать время, чтобы всюду поспеть вовремя.

После некоторого ожидания мы наконец переправились на другой берег Енисея, сели на лошадей и поскакали на юг вдоль реки, сначала степью, а потом между гор по долине. Вскоре мы доехали до гранитного утёса, который меня очень заинтересовал.

Эти зубчатые вершины для нас, привыкших к круглым, отполированным льдами горам, выглядят очень необычно. Долины тут вырыты реками и ручьями, а не ледниками, как у нас. А остроконечные гранитные пики, возвышающиеся над окружающей местностью, являются, вне всяких сомнений, результатом сильнейшего выветривания и разрушения горной породы под влиянием осадков. Уцелели лишь самые твёрдые породы, а более рыхлые смыли дожди и потоки талой воды. Позже я часто видел в Сибири и Приамурье такие же острые и все в зазубринах пики гор из гранита и других твёрдых пород. Они говорят о том, что тут не было и быть не могло ледникового периода с его сползающими языками льда, иначе всё было бы стёрто с лица земли. У подножия гор были залежи песка и мелкого камня, тоже появившегося в результате выветривания. Тут не было даже больших валунов, которые лежат тут и там в норвежских горах. Грунт в этих районах был весь выветрен и теперь представляет собой смесь чернозёма, камней и остатков растительности. Лес тут редковат, но зато очень мощный подлесок, деревья некрупные и чаще всего лиственных пород.

После обеда Красноярское спортивное общество и школа устроили в нашу честь футбольный матч на городском стадионе[91]. В последние годы в России стало очень популярным так называемое сокольское движение[92] которое зародилось в чешской Богемии, а 1912 году отпраздновало пятидесятилетие. Движение «соколов», которые долетели и до Сибири, было поддержано правительством. Русские конькобежцы, самые опасные соперники норвежских спортсменов на чемпионате мира, тоже были «соколами». На красноярском футбольном поле нас очень тепло приветствовали крепкие молодые люди в красивых светлых костюмах, и для меня было настоящим наслаждением смотреть на их динамичную и красивую игру.

Распрощавшись с юными спортсменами и их наставниками, мы отправились в городской музей, где дирекция устроила нам очередную торжественную встречу. Я осмотрел прекрасные собрания различного рода — естественно-научные, археологические, этнографические и другие. Больше всего меня заинтересовала этнографическая коллекция — в первую очередь всё, что касалось быта енисейских остяков, тунгусов, самоедов и других коренных народов. Сопровождавшие меня работники музея рассказали мне много нового и интересного об историческом прошлом и настоящем Сибири.

Воскресенье, 28 сентября.

На следующий день мы отправились в местное Географическое общество. Я рассказал о нашем путешествии и показал диапозитивы, а также высказал свою точку зрения на развитие судоходства через Карское море к устье Енисея. Востротин был так любезен, что снова взял на себя обязанности моего переводчика. Зал был переполнен, и все слушали меня очень внимательно и доброжелательно. И поэтому я яснее, чем когда-либо раньше, понял, как важен этот вопрос для сибиряков и как сильно они желают установить регулярное сообщение с Европой. И это не удивительно. Несмотря на наличие железной дороги, сибирские купцы чувствуют себя запертыми внутри края, а возможность перевозить их морем открывает для них невиданные перспективы. Большие реки словно созданы для такого судоходства, транспортировка товаров вниз по Енисею легка, и все реки тут текут на север. Они как перст, указующий на Северный Ледовитый океан. Именно поэтому нас так тепло принимали в городе, хотя мы были только приглашёнными гостями в этом путешествии и в организации его вовсе не было нашей заслуги.

Вечером городской глава и Географическое общество дали в нашу честь обед. Было много тёплых речей и большое воодушевление. Пришли даже приветственные телеграммы из Иркутска и других сибирских городов.

Понедельник, 29 сентября.

В пять утра меня отвезли на вокзал мои любезные хозяева. А там меня встретил, к большому моему удивлению, хозяин вчерашнего обеда, милейший и радушный градоначальник, с которым я попрощался всего несколько часов назад. Кроме того, проводить меня пришли председатель местного Географического общества и многие другие.

Лорис-Меликов и Востротин решили не расставаться со мной и сопроводить меня до Иркутска. Но на этот поезд билетов не было — все места были заняты ещё в Центральной России.

В 5.35 прибыл экспресс. Он был весь в снегу и как будто напоминал нам, что мы в Сибири. Тут мы наконец встретились с инженером Вурцелем, который сердечно приветствовал меня в своём салон-вагоне. В его любезном обществе мне предстояло продолжить путь на восток через совершенно неведомую мне страну. Поскольку места было предостаточно, Вурцель предложил Лорис-Меликову с Востротиным присоединиться к нам в путешествии.

Мы распрощались с добрейшими жителями Красноярска, поезд тронулся, и мы помчались на восток по бесконечным рельсам. Переехали Енисей по мосту и оказались в степях, по большей части пригодных для земледелия. Мне показалось даже, что тут надо просто распахать поля — не прилагая особых усилий. Изредка нам попадались такие возделанные участки полей. Причиной того, что в Сибири, даже в таких легкодоступных местах, как вдоль линии железной дороги, так много невозделанной земли, является сам сибирский крестьянин. Он, как я уже говорил, не считает нужным удобрять землю, а когда после нескольких лет посевов и сбора урожая почва истощается, оставляет участок стоять под паром — иногда до двадцати лет.