– Похоже, вы с ней действительно близкие люди. А ваша мама тоже живет с вами?

Сэм опустила взгляд, не сразу поняв, как лучше ответить на этот вопрос.

– Простите, не хотела лезть в вашу личную жизнь, – добавила Китти.

– Ничего, все в порядке, – сказала Сэм, хотя считала иначе. Ей вовсе не хотелось обсуждать сейчас Нану и думать об Эмме, как и о том, почему она до сих пор находится вдали от них. От такого родного, уютного, пусть захламленного и беспорядочного дома Наны. – Ваше желание побольше узнать обо мне естественно. Последние два дня я постоянно пытаюсь влезть в вашу личную жизнь.

Китти улыбнулась. У нее были превосходно ровные и белые зубы. Сэм старалась не рассматривать ее чересчур откровенно, но в ней проявлялось какое-то совершенно невозможное, несвойственное другим ее знакомым совершенство во всем. Она знала, что Китти уже перевалило за шестьдесят. То есть она была всего лишь немного старше Наны, но, в отличие от бабушки Сэм, у нее на лице почти полностью отсутствовали морщины, а кожа была очень нежной. Аккуратный маникюр, идеальное лицо покрыто свежим слоем косметики. Сэм поборола желание протянуть руку и дотронуться до него. Проверить, не голограмма ли перед ней.

Она обхватила ладонями кружку, пытаясь согреть их.

– Моя мама умерла, когда мне было двенадцать лет. Она страдала от алкоголизма. До того момента я вообще не подозревала о том, что у меня есть бабушка. Они не поддерживали между собой никакой связи. Так что у меня весьма занимательная семейная история, мягко говоря. Думаю, поэтому эти письма настолько сильно повлияли на нас обеих.

– Могу я ознакомиться с ними? Я имею в виду письма, – спросила Китти.

По неясной ей самой причине, Сэм вдруг почувствовала желание спрятать письма, защитить их от ее внимания, а потому она некоторое время колебалась, прежде чем полезла в сумку и достала пачку.

– Они написаны женщиной по имени Айви, родившей в Святой Маргарите ребенка, а затем принужденной отказаться от него. Мне кажется, такие письма вызвали бы бурю эмоций даже у самого обычного человека, но Нана тоже выросла у приемных родителей и никогда не встречалась со своей матерью.

– Думаю, ребенок, насильственно разлученный с матерью, способен повлиять на жизнь нескольких поколений любой семьи, – сказала Китти, протягивая руку за пачкой, которую держала перед ней Сэм. – Письма выглядят достаточно старыми. Откуда они у вас?

– Мой дед торговал антикварной мебелью, и Нана нашла их в его архиве после того, как он умер. Мы предположили, что он наткнулся на них в каком-нибудь письменном столе, купленном совершенно случайно. – Сэм сделала паузу. – Мне кажется, я встречалась с родственницей Айви, вот только не знаю, где теперь ее искать.

– Неужели? – Китти подняла взгляд от первого письма, которое уже приготовилась читать.

– Да. Я присутствовала на поминальной службе по отцу Бенджамину и там встретила одну очень старую леди. Уверена, я где-то видела ее прежде. Она положила вот эту фотографию на гроб отца Бенджамина.

Сэм снова открыла сумку и достала снимок Айви, тоже передав его Китти.

Стоило Китти посмотреть на фото, как ее пальцы заметно задрожали. Она неотрывно, затаив дыхание, смотрела на лицо девушки.

– Вам нехорошо? – спросила Сэм, пораженная реакцией Китти. Она снова бросила взгляд на черно-белую фотографию Айви, а потом на лицо Китти. – Вы узнали ее?

Китти помотала головой:

– Нет. Мне это лицо не знакомо. Я думаю, начинают сказываться последствия прошлой ночи.

Китти хотела поставить кружку с чаем на столик, но сделала неверное движение и опрокинула ее, остатки содержимого разлились по обивке дивана.

– Черт! – невольно вырвалось у Сэм, и она принялась озираться в поисках любой тряпки, чтобы оттереть пятно.

– Простите. Я должна ненадолго отлучиться, – сказала Китти, положила фотографию и вышла из комнаты, забрав диванную подушку.

– Разумеется. Вам не нужна помощь? – спросила Сэм ей вдогонку.

Ответа не последовало.

Тогда Сэм достала мобильный телефон и набрала номер. После нескольких гудков в трубке раздался голос Фреда.

– Фред? Это я. Как у тебя продвигаются дела?

– Неплохо. Забыл сообщить тебе еще вчера. Звонила женщина по имени Джейн Коннорс. Просила дать твой адрес. Сказала, что собирается связаться с тобой.

– Джейн Коннорс? Та самая, о ком я написала эксклюзивную статью в субботу?

– Да. Та, которая живет дверь в дверь со старой ведьмой. Как все обстоит у тебя? – поинтересовался Фред, пока Сэм записывала фамилию Коннорс в блокнот.

– Тоже вроде нормально, хотя я всю ночь глаз не сомкнула, и скоро наступает решающий день. Святую Маргариту сносят завтра утром, а там у меня еще целая куча работы. Думаю, мне придется позвонить и соврать, что я заболела. Уверена, Маррею это очень не понравится.

Сэм перелистала свой блокнот. После прочтения последнего письма ее навязчиво преследовало другое имя, упомянутое Айви несколько раз. Доктор Джейкобсон. Именно он передал ее в руки отца Бенджамина, когда она забеременела, и присутствовал при родах в приюте Святой Маргариты. Она понизила голос:

– Фред, окажи мне еще одну услугу, пожалуйста, и поищи информацию о некоем докторе Джейкобсоне и о Хелене Кэннон. Оба прежде жили в Престоне, как я полагаю. – Сэм подняла взгляд на вернувшуюся в гостиную Китти.

– Конечно, – ответил Фред. – О, кстати, насчет футболиста, о котором ты просила меня разузнать ранее. Единственным игроком футбольного клуба «Брайтон», умершим внезапно, был Алистер Хендерсон. Но у него случился приступ астмы, так что не знаю, можно ли считать это смертью при подозрительных обстоятельствах. – Сэм слышала на фоне разговора, как он звенит своими ключами.

– Очень интересно, спасибо, – сказала она, занося в блокнот еще одну запись: Алистер Хендерсон.

– Есть еще кое-что, – снова заговорил Фред. – Перед смертью он был помолвлен с Китти Кэннон.

– Что? – Сэм посмотрела на Китти, которая ходила по комнате, отдергивая шторы, включая светильники и иногда бросая беглые взгляды на Сэм. Она вовсе не походила на женщину шестидесяти с лишним лет, которая всю ночь пыталась что-то разыскать в заброшенном здании. Выглядела спокойной, собранной и абсолютно невозмутимой.

– Именно так. Это март 1969 года. Стало быть, ей тогда исполнилось… Сколько же? Восемнадцать или девятнадцать. Быть может, здесь кроется объяснение, почему она не вышла замуж и не завела детей. Можешь спросить ее об этом, когда в следующий раз встретишься с ней, – сказал Фред, чуть слышно усмехнувшись.

– Непременно, – сказала Сэм. – Спасибо, Фред. Позвони, когда что-то выяснишь о людях, чьи имена я тебе назвала. – Она закончила разговор и повернулась к Китти, уже снова устроившейся на диване. – Могу я вас кое о чем спросить?