Получается, что эйнхерии – дети верховного бога. Но попасть в их число можно одним-единственным способом: погибнув на поле боя. Впрочем, принятие смерти в битве и обязательно с оружием в руках – это тоже в большой степени реконструкция, произведенная в XII–XIIII веках, и она не совсем верна. Легенда гласит, что небезызвестный Рагнар Лодброк в своей предсмертной песне с полной уверенностью утверждал, что скоро попадет в Вальгаллу и вкусит напитка богов. А ведь он, как мы знаем, не погиб в бою, а был брошен англосаксами в яму со змеями. Из этого следует, что варианты все-таки были возможны. Важнее всего оказывалось то, какую жизнь прожил воин, – и если она получилась достойной, он должен был получить место в Вальгалле. Парадокс заключается в том, что великий воин – тот, кого любят боги, но эти же боги его и убивают. Зачем? А затем, что близится ужасный конец света. Я бы назвал религию германцев мизантропической. Христианству, например, присуща вера в обязательное возрождение, вечную Пасху, которая даже после конца света приведет все человечество к светлой, умиротворенной жизни, удаленной от любых мирских тревог и забот. У скандинавов же, равно как и у германцев, мир обязательно придет к тому, что погибнут все, в том числе и боги. Чудом спасутся два человека (от которых впоследствии пойдет по всей земле великое потомство), а еще – сыновья Тора и Одина. Возвратятся из царства мертвых и примирятся между собой Бальдр и его невольный убийца – слепой бог Хёд. Впрочем, в свое время и этот новый мир закончится. Обязательно снова наступит великанская зима Фимбулвинтер[129], явится огненный великан Сурт с пылающим мечом и выжжет землю, Мировой Змей Ёрмунганд опять всплывет из глубин и вылезет на берег, изрыгая яд, чудовищный волк Фенрир и его дети вырвутся на свободу и в который раз проглотят солнце и луну, из Хельхейма приплывет Нагльфар – корабль мертвецов. Произойдет последняя битва – Рагнарёк[130], в которой на стороне богов будут выступать павшие воины. Боги и чудовища снова уничтожат друг друга. Тор опять погибнет в итоге от яда Мирового Змея… Одним словом, все идет не к вечному возрождению, а к страшной битве и всеобщей гибели. После которой возникнет новый мир, тоже обреченный на смерть.

Такая мысль могла появиться у людей, которые постоянно живут под угрозой смерти. В примитивном обществе не существует понятия линейного времени, зато есть понятие цикличности. Люди жили в настолько тяжелых условиях, что умереть было порой лучше, чем жить, и эта цикличность, по их понятиям, не могла привести ни к чему хорошему. Проще говоря, раз за разом вы из чего-то плохого перемещаетесь в очень плохое – и так вечно. Сто лет назад все обстояло столь грустным образом, и понятно, что и через сто лет ничего не изменится. Вот какое послание «зашифровано» в скандинавских преданиях.

Кстати сказать, кто отбирает павших воинов на поле брани? Валькирии – девы-воительницы из свиты все того же Одина (задолго до того, как Один занял главенствующее место, этим ответственным делом, как выясняется, занимался какой-то другой бог). Следовательно, валькирии определяют судьбу битвы: кто выиграет, кто проиграет, кого уже пора забирать в небесное войско. Кто же такие валькирии на самом деле? Получается, это девы, определяющие судьбу, – то есть норны[131].

Легенда о таких девах имеется и у греков, и у германцев, и повествует она о неких волшебных существах женского пола, которые ткут ткань мира. Валькирии в данном случае всего лишь специализированные скандинавские норны, которые ткут ткань битвы. Вообще говоря, образ валькирий весьма загадочен, и, вероятно, ни один ученый, специально занимающийся данным вопросом, точно не скажет, откуда произошла такая специализация и каковы конкретно функции этих дев. Изначально валькирии вроде бы являются дочерьми павших воинов или конунгов (об этом, в частности, упоминается в «Песни о Хельги» в «Старшей Эдде»). И впрямь карьера не так уж плоха! Смутным остается вопрос и о том, насколько данные девы действительно девы: в легендах часто встречаются описания их взаимоотношений с противоположным полом.

Получается, что Один вместе со своими подручными является – ко всем прочим своим функциям – еще и неким богом судьбы. Мы наконец подходим к пониманию того, как Один оказался на месте Тюра (а возможно, и Тора), как и почему узурпировал их изначальные обязанности. Всему виной, скорее всего, оказалось крайне нестабильное состояние германского общества. Мы уже начали говорить о том, как были устроены воинские коллективы скандинавов, вернемся к этому вопросу. Помимо эйнхериев, существующих в мире, параллельном нашему, на грешной земле имеются отдельные коллективы, а иногда и одиночные персонажи, с которыми не связываются даже военные люди: это берсерки, воины-шаманы, которые полностью посвящены служению какому-либо божеству. И это божество не всегерманское – оно конкретно скандинавское, воинское. Вот это и есть Один.

Казалось бы, громовержец (такой как Индра) и должен быть богом воинов. Ничего подобного! Он, как и Тор, является богом нормальных людей, которые, бывает, собираются на войну (при необходимости) и представляют собой обычное ополчение. Не забудем, что все поголовно германцы мужского пола с 14–15 лет уже были военнообязанными. Однако воинский коллектив – совсем другое дело: это замкнутая, отдельная от всего остального «семья». Тацит в «Германии» прямо указывает, что все германцы страшно свирепы, но воины, которые живут дружиной, рядом с вождем, – люди ужасные даже по меркам германцев. В свою очередь, берсерки – это те, которых не особо жалуют обычные воины, ибо себе дороже будет иметь хоть какое-нибудь дело с человеком, полностью посвятившим себя воинскому божеству. Так вот кто такой Один – он бог профессиональных воинов! Вот откуда ярость, которая описывает этого бога и позволяет его подчиненным, невзирая на раны и препятствия, победить в бою любым способом. А цель битвы-то одна – попасть в самое главное, Одиново войско.

Выделившиеся из общеиндоевропейского единства германцы, оказавшись в конкретных скандинавских условиях, о каких мы подробно говорили в первой главе, породили общество, которое какой-нибудь обычный индиец назвал бы обществом категорически упадочным, мизантропическим. Ведь в нормальном индоевропейском сословном делении высшую ступень занимают не воины, а брахманы, то есть мудрецы, ученые, учителя. Следующее за ними сословие (варна у древних индийцев) тоже очень уважаемое – это кшатрии, воины, но управляют не они, хотя из кшатриев выбирается царь. Этот царь всегда прислушивается к брахману, а скандинавы и в целом северные германцы явили миру общество победивших кшатриев, полностью убрав у себя сословие брахманов. Учителей и духовных наставников у них вообще не предусмотрено, место жреца или священнослужителя в скандинавском обществе всегда занимает воин. Чем выше ранг этого воина, тем более важный и священный чин ему причитается. А вот ученые и мудрецы отсутствуют как класс. Почему? Потому что общество живет в настолько суровых природных, политических и экономических условиях, что не имеет достаточного продукта для содержания сословия духовенства, мудрецов, учителей. Поэтому все пустые места занимают кшатрии.