что он имел в виду. Но потом почувствовала, насколько горяча его кожа. Словно у него была лихорадка.

– Спи… Прости, что потревожил твой сон…

Лицо Сунлиня было едва различимо в густой темноте. Наверное, она проспала весь день.

– Я уже выспался. – Катарина стянула полы халата у горла, пытаясь понять, насколько близко подошла к разоблачению. Но, кажется, вся одежда была по-прежнему на ней, чего не скажешь о Сунлине. – А вы? Почему не спите?

В темноте его зубы блеснули, в голосе была отчетливо слышна улыбка.

– Никогда еще так долго не спал.

Значит… он уже отдохнул и теперь они могут провести время вместе?

Катарина потянулась, чтобы встать, но принц удержал ее на месте и прижал к себе.

– Куда ты?

– Здесь слишком темно. Хочу зажечь свечи. Чтобы видеть ваше совершенное лицо.

– Нас не заметят снаружи? Свет в пустующих покоях может вызвать подозрение.

А ведь он прав. Вряд ли сюда кто-то сунется ночью, чтобы проверять, но это действительно слишком рискованно. А она в последнее время очень часто забывала об осторожности.

– Не думаю, что местные осмелятся заглянуть сюда, даже если что-то заподозрят… К тому же снаружи полно призраков… Но вы правы! Мы должны быть осторожны.

Она спустила ноги с низкой кровати, и тут же сильные руки обвили талию, а губы коснулись основания шеи. Кожа покрылась мурашками.

– Мне нравится, как ты говоришь «мы»…

Чтобы скрыть свою слабость перед ним, Катарина хмыкнула и заставила себя встать, выбравшись из объятий принца.

– Кто бы мог подумать, что внутри холодного и властолюбивого принца, привыкшего всеми повелевать, кроется такая пылкая натура!..

– Хватит меня дразнить…

Он откинулся на локти и пристально следил за каждым ее движением. И хотя Катарина не видела в темноте его глаз, взгляд его она чувствовала абсолютно явно.

Порывшись в своем мешке и найдя нужный кусочек мела, Катарина начала на память рисовать нужную формулу. В темноте выходило криво, но уж лучше так, чем возможное разоблачение. Взгляд принца мешал сосредоточиться – она ощущала его каждой клеточкой своего тела. Напряжение скапливалось тугими пружинами повсюду, грозя разорвать ее на кусочки.

В конце концов Катарина не выдержала.

– Хватит на меня смотреть!

Вышло нервно и зло.

В голосе же принца, наоборот, все было пропитано смехом. Добить ее решил, что ли?

– Откуда знаешь, что я смотрю на тебя? Ты ведь даже не оборачиваешься.

– Чувствую!..

Теперь она и подавно к нему не повернется.

За спиной скрипнули половицы. Тихие шаги звучали угрожающе-волнительно. Он остановился совсем близко. Настолько, что Катарину обдало волной жара. И почему он такой горячий?

Зашуршала одежда, поток прохладного воздуха скользнул по щеке, и Катарина поняла, что принц опустился на колени позади нее. Сейчас, как никогда, она почувствовала себя уязвимой. Он коснулся ее поясницы и медленно повел извилистую, волнующую нервы линию вниз, очерчивая ее ягодицы, скользя по ним ленивыми то ли ласкающими, то ли истязающими движениями.

– На это невозможно не смотреть. Ты наконец мой и сам пришел сюда…

Катарина обернулась и попыталась отодвинуться.

– Вы мешаете мне сосредоточиться.

Как она ни старалась, чтобы голос звучал сурово и сердито, на Сунлиня это не действовало. Его пальцы двинулись еще ниже, надавливая на полушария и чуть сжимая их. Катарина не смогла сдержать стон, и принц неожиданно накрыл ладонями ее попку, сжал и, развернув, притянул к себе, устраивая между своих бедер. Она даже не заметила его движений, настолько стремительными они были.

– Ты маленький демонов искуситель… У тебя и вправду никого не было?

Бедное ее сердце… Оно не выдержит рядом с ним и однажды разорвется на части.

– Никого…

Катарина ощущала силу его возбуждения – твердая плоть вжималась в ее живот, почти опаляя кожу.

– Почему смотрю на тебя и думаю, скольких ты успел развратить?..

Принц надавил пальцем на ее губу, оттягивая ее вниз и заставляя приоткрыть рот.

Катарина улыбнулась, не в силах перестать наслаждаться его словами, тем, как действует на него.

– Может, потому, что сами жаждете пасть жертвой моих развратных помыслов?

Не дав себе одуматься, она наклонила голову, жадно обхватывая губами его пальцы. Дыхание Сунлиня стало рваным и шумным. Он медленно ввел пальцы глубже, касаясь ее языка. Катарина прикрыла глаза, когда принц погладил ее язык, и осторожно лизнула чуть солоноватую теплую кожу. Сунлинь был потрясающим на вкус. Даже то, что он просто находился рядом, уже сводило ее с ума.

Катарина заставила себя отстраниться.

– Я должен закончить заклинание. – Пришлось приложить усилие, чтобы выбраться из крепкой хватки принца. – Прямо сейчас я снова собираюсь использовать Мертвую Алхимию. – Отвернувшись, она через плечо взглянула на Сунлиня. – Это заклинание запрещено, потому что им раньше пользовались воры и… любовники. Для тайных встреч.

Она прошептала короткое заклинание, и сложная, кривовато начерченная формула загорелась красивым бирюзовым светом. Катарина занесла руку над одним из символов и потянула его на потолок. А потом еще раз и еще – на стены. Покои купальни озарились мистическим сине-зеленым сиянием.

– У Дайске вышло бы лучше. – Помимо воли она скривилась, не скрывая своего отношения к алхимику. – Но его здесь нет, и поэтому вам придется терпеть мою убогую алхимию.

Конечно, ей хотелось, чтобы принц сказал, что она талантливее и искуснее всех, даже если это не так. Она сама прекрасно понимала, что весьма слаба в алхимии, но…

Рука принца обвила ее талию. Он притянул ее, прижимая спиной к сильной груди, которая ощущалась надежной защитой. Зажав между бедер ее ноги, он оттянул ворот ее ханьфу и скользнул губами по шее.

– Ты совершенен…

Губы Сунлиня обхватили мочку ее уха и жадно всосали.

Катарина закрыла глаза и откинула голову ему на плечо, теряя бдительность, забывая вообще обо всем.

Пальцы принца начали задирать подол ее халата.

– В тебе ни одного изъяна. – Его голос растекался по телу сладкой волной безумия. – Должно быть, ты испробовал на себе всю Мертвую Алхимию, чтобы стать идеальным…

– Вот каким вы меня видите? Думаете, я гонюсь за внешним совершенством?

Сунлинь усмехнулся.

– Нет. Я думаю, ты его превзошел. – Неожиданно его тон изменился. Голос стал ниже, каким-то потусторонним. Как будто больше не принадлежал человеку. На мгновение Катарине даже стало немного страшно. Но этот страх смешивался с предвкушением. – Стань моим. Этой ночью… Навсегда…

Она желала этого. Наверное, больше всего в жизни. Стать его. Дольше, чем навсегда. На все возможные жизни, в которые верили в Ванжане. Но раскрыться сейчас она не могла. Сунлинь сказал, ему все равно, кто она, мужчина или женщина. Но это было так хрупко. Словно