– Оставь, Ник. Я этим по горло сыта. Мы все этим по горло сыты.

Я крепко зажмурилась.

– Байли, один вопрос – и я уйду. Честно.

Точно с такими же интонациями говорила с ней Коринна. Я себя на этом поймала, лишь закрыв рот. Байли выжидала; впрочем, как и всегда. Жаль было давить на нее, да только без давления правды не вытянешь.

– Ты помнишь Аннализу Картер?

Байли скрестила руки на груди.

– Говорят, она пропала.

– Скажи, она пыталась говорить с тобой о Коринне? О том вечере?

Байли хотела отрицательно качнуть головой, но остановилась. Ее глаза сверкнули.

– Ну что – говорила или нет?

– Дичь какая-то. В смысле, я эту Аннализу почти не знаю. И вообще, я здесь больше не живу. А вот поди ж ты: пару месяцев назад я с ней столкнулась на рынке в Гленшире?

Байли всегда так фразы заканчивала – вопросом. Словно извинялась за то, чего мог не знать собеседник. Я кивнула в ожидании продолжения.

– Точнее, она сама на меня налетела. Я ее и узнала-то не сразу. А она как подскочит. «Байли? – спрашивает. – Байли Стюарт?» Будто мы с ней подружки. А ведь до этого, кажется, она вообще ни разу со мной не говорила.

– Чего ей было надо? Она спрашивала о Коринне?

– Даже не заикнулась.

Байли покривила рот, продолжила:

– Нет, она предложила вместе перекусить. Спрашивала, не нужна ли моей Лине приходящая няня – а то она всегда готова. Я еще подумала: с чего это она в подружки набивается?

– Ну а ты что? Поела с ней? Попросила посидеть с дочкой?

– Вот еще. Буду я дружить с такой… из прежней жизни. – Байли взглянула мне прямо в глаза. – Я, Ник, теперь взрослая. От той девчонки и следа не осталось.

– А ты помнишь…

Она вскинула руку.

– Я согласилась ответить только на один вопрос. Уходи. Ты обещала уйти…

Фраза сошла на нет. Байли смотрела поверх моего плеча, приоткрыв рот, забыв про резкость.

Я перехватила ее взгляд, успела увидеть со спины того, кто так подействовал на Байли. Словно окруженный одиночеством, с сигаретой в пальцах, глядя себе под ноги из-под сильно отросшего чуба, позади нас прошел молодой мужчина. В его походке, в сутулости было что-то знакомое.

– Это Джексон, Байли?

– Что? – Она вздрогнула. – Не знаю. Сто лет его не видела.

– По слухам, он в «Келли» барменом работает, – сказала я.

Байли пожала плечами.

– Я туда больше не хожу.

– Это не он сделал, Байли.

Она шагнула назад, почти вжалась спиной в стенку ларька с хот-догами.

– Знаю.

Такого ответа я не ожидала.

Джексон попал под подозрение именно после показаний Байли. После всего, что она наговорила Ханне Пардо. Она обвиняла Джексона. Практически напрямую.

– Зачем тогда ты весь город заставила поверить в его виновность?

– Мне сказали, что Коринна была беременна! Джексон об этом помалкивал. Значит, лгал. Явились копы, пристали с вопросами. Я была ребенком, что с меня взять!

Байли перешла на крик.

– Ничего подобного. Тебе восемнадцать было. Не меньше, чем остальным. Все, что ты наговорила в полиции, – свидетельские показания. Буквально все. Ты Джексону жизнь сломала.

– Мотив, Ник, был у каждого. Если это не Джексон сделал, тогда кто, как думаешь?

Десять лет назад Байли такой догадливой не казалась. Зато я всегда в полном объеме представляла себе ее способности ко лжи.

– Да что ты говоришь. И каков в таком случае твой мотив, а, Байли? Господи, да ты же просто чудовище.

Впрочем, я и сама сообразила. Мотив Байли только что прошел позади нас. И звался он Джексоном Портером. «А сны тебе чудовище какие навевает? Не о чужом ли парне, а, Байли?»

– Не я, Ник. Это она была чудовищем. Ты что, даже сейчас не понимаешь? Нам всем без нее лучше.

– Не смей так говорить.

Правда вот в чем: я всегда считала, что Байли повезло. Потому что при живой Коринне для Байли Стюарт было всего два совершенно разных сценария. Байли была восхитительна; прелестна, по-настоящему красива. Но в Кули-Ридж царила Коринна. Ей принадлежало все внимание. Безраздельно. Байли оставалось либо покориться, присягнуть Коринне на верность – либо быть ею раздавленной. Счастье, что Байли уродилась слабохарактерной; что гнулась легко, что позволяла помыкать собой. Потому что судьба придверного коврика – еще далеко не самая печальная.

Впрочем, тьма жила и в Байли; заставляла ее покоряться и рвалась наружу. Байли повезло, что Коринна ее любила.

– Правда или вызов, Байли?

Коринна, держа стакан содовой, языком двигала соломинку по кругу. «Вызов, – мысленно заклинала я. – Байли, выбери вызов».

– Правда, – сказала Байли.

Коринна растянула улыбку до предела.

– Джексон или Тайлер? И объясни почему.

Правильного ответа не существовало. Никогда.

– Я передумала, – сказала Байли. – Выбираю вызов.

– Нетушки, Байли, детка. Или правда – или пошла вон. Итак, повторяю вопрос: кого из наших с Ник парней ты не прочь заграбастать?

Я прилегла, опираясь на локти; я наблюдала, как ерзает Байли. Коринна поймала мой взгляд, усмехнулась.

– Всегда вызов выбирай, Байли, – сказала я.

– Тайлера, – произнесла Байли, жестоко покраснев.

Я рассмеялась.

– Лгунья.

Байли заговорила, глядя мне в лицо:

– С Тайлером тебе, Ник, везде зеленый свет. Тайлер весь такой положительный, что и про тебя люди думают гораздо лучше, чем ты есть на самом деле. Поэтому я бы выбрала Тайлера.

Коринна захохотала.

– Отлично сыграно, Байли.

Притянула Байли к себе, обняла сбоку, прижала крепко-крепко.

– Господи, как же я вас обеих люблю. Прямо до смерти. Гадючки вы мои.

Вот какого черта Байли и сейчас, через десять лет, врет? Зачем называет Коринну чудовищем, будто сама – белая и пушистая?

– Сама себя ты можешь любыми способами оправдывать, Байли. Ты всегда врала и не краснела.

– Только не прикидывайся, Ник, будто не понимаешь, о чем я. Я все слышала – тогда, на чертовом колесе.

Я тряхнула головой, сделала вид, что не помню.

– Вот нормальный человек такое подруге скажет, а? Да и не только подруге. Она больна была, Ник. Больна и заразна.