Сева Могилев, покуривая, хранил молчание.

Александр продолжал:

– Так вот, заводик в Нью-Йорке закрыт, товар арестован и тут, и там, и счета арестованы. Это я тебя, похоже, огорчил. Или все еще бодрое настроение?

– Ну, давай, огорчай дальше, – сделал глубокую затяжку Сева. – Может, и я тебя чем огорчу.

– Подкуп, угрозы, подначки, – однообразно мыслишь. По делу продолжать?

– Да.

Александр поднял третий листок:

– В Будапеште арестован счет предприятия «Атком», филиал в Вене.

– …мать! – произнес сквозь зубы Могилевчук.

Банда спокойным голосом продолжал:

– На счету – один и семь миллиона долларов. Это хвост от сделки по поставке оружия из Германии в Турцию. Ты не успел его спрятать. Интересно, много ли там твоих денег?

Сева играл желваками:

– Нисколько, теперь все ваши.

– Венгерские, – поправил Бондарович. – Поздновато их накрыли. Общая сумма сделки была восемнадцать миллионов. Но проблема для тебя не столько в потерянных деньгах, сколько в последствиях.

– Каких последствиях? – насторожился Могилевчук. – Ты о чем, начальник?

– Перекрыты старые каналы. Понятно, что твоими приятелями будут найдены новые. Или ты сомневаешься?

Сева молчал, делая частые нервные затяжки.

А Александр все закручивал гайку:

– Воровской ум – надо отдать ему должное – изворотлив и является частью финансовой системы мира. Но искать и организовывать новые каналы будешь не ты. А следовательно, и доли в них иметь уже не будешь… Никаких перспектив! Из-за решетки выйдешь – гол как сокол. Сто граммов купить будет не на что… – Банда вздохнул. – Не хотел бы я оказаться на твоем месте. Лучше уж буду от зарплаты до зарплаты свои копейки считать… Ну, что, будем переходить к третьей части балета? Или еще поворошим твои хреновые дела?

Сева загрустил:

– Что я буду иметь в гарантии? Если, конечно, гарантии возможны. И что от меня надо?

– Вот это уже деловой разговор, – Александр захлопнул папку. – Нужно от тебя, во-первых, влияние на ход событий.

– Каким образом?

– «Фирма» должна не поощрять, а даже примерно наказывать тех, кто оказывает помощь в террористических актах. Мотивация здесь простая и ясная: пользы от таких дел – ноль, а шуму много, менты звереют.

– Мы и так не приветствуем эти дела.

Банда закурил:

– Активнее будете «неприветствовать».

– Ты меня в «актив» не записывай, – обиженно поджал губы Могилевчук.

– А я тебя вообще не записываю, хотя мог бы поставить магнитофон, тихонько нажать на кнопку и шантажировать потом, как ты со мной торгуешься.

– Денег нет на технику? – пытался подколоть Сева. – Я дам. Не жадный…

Бондаровичу нравился разговор.

Вот это и называется «разработка объекта». Точнее, словесная ее часть: бесконечные беседы, в которых можно лишиться умения разговаривать нормально. Иногда такие беседы, сплошь состоящие из намеков, полунамеков, намеков прозрачных и не очень (даже если говорящие не прибегают к помощи пресловутой фени), вообще напоминают птичий язык – для человека непосвященного, разумеется. Но специалисты типа Банды в стихии таких бесед – как рыба в воде…

Сева с полной ответственностью предупредил:

– Учтите, что никаких подписок я давать не буду.

– Мы подписки уже много лет не берем. Нам порядок в городе нужен, а не твои каракули.

– Ас денег арест снимете?

Бондарович демонстративно подавил зевок:

– Напишешь в Венгрию, попросишь. Ты парень грамотный… Может, уважат твою просьбу?

Как и следовало ожидать, Могилевчук проглотил эту пилюлю и перескочил на следующий пункт:

– Я ничего не слышу о своих гарантиях.

– Об этом поговоришь в другой раз и не со мной.

– Правильно, майор – это не гарантия…

Допрос, или беседа, или еще точнее – взаимное обнюхивание длились еще несколько часов. К обоюдному удовлетворению.

Время от времени Бондарович, дабы стимульнуть процесс переговоров, открывал свою тоненькую папку и зачитывал новый документ. Конечно, если бы не эти бесценные листочки с информацией от Интерпола, Севу Могилевчука было бы не так просто разложить на лопатки. Он все же был крепкий орешек. Но именно потому, что Сева был орешек крепкий – очень уважаемый в своей среде авторитет, и к слову его братва, ох как прислушивалась, – ФСБ его и разрабатывала.

Наконец настала Александру пора ехать на назначенную встречу. Туда, где слушали Бирна… Александр все удивлялся. Цепкая память у Виктории, однако. В течение беседы с Могилевом Банда не раз взглядывал на часы. И вспоминал про приближающуюся встречу с Викторией. При этом всякий раз у него томительно замирало сердце – примерно как у девятнадцатилетнего юноши перед встречей с любимой девушкой. И эта собственная реакция тоже удивляла Александра. Он давно уже привык думать о себе как о достаточно заматеревшем и искушенном волке…

* * *

Наум Кожинов,

6 часов 50 минут вечера,

25 марта 1996 года, в рабочем кабинете

Генерал прохаживался по кабинету в глубокой задумчивости. Было, что проанализировать. В деле тут и там торчали концы, которые требовалось как-то связать. Но Макарова какова!.. Он надеялся, очень надеялся на ее помощь; он видел хорошие перспективы для нее. А она не только «сошла с рельсов», но еще ему палки в колеса ставит…

Зазвонил телефон правительственной связи. Кожинов с неохотой взял трубку:

– Да.

– Послушай, Наум Степаныч, какую я для тебя пленку раскопал, – это звонил председатель ФСБ; он явно был доволен собой. – Что-то у меня фамилия Бондарович в голове вертелась после нашего с тобой разговора, дай, думаю, проверю, с кем он сегодня разговаривал.

Кожинов оживился:

– Так…

– Ну ты же знаешь, у нас аппараты на контроле…

Генерал Кожинов в нетерпении заерзал на стуле:

– Не тяни, Дмитрий Иванович.

– Половина десятого утра… Слушай…

В трубке после тихого щелчка зазвучали мужской и женский голоса. Молодые люди договаривались о встрече:

«Встретимся? Когда вы можете, после работы?»

«Ну, часов в семь. Если ты к тому времени уже закроешь свой ларек».

«Хорошо. Успеете добраться до этого, как его, ну, где Бирна слушали…»

«A-а, понял. Договорились».

«У меня жетончика больше нет, позвони дедушке, а?»

«Хорошо, что сказать?»