Мощённые камнем улицы сменились песчаной дорогой на Ялапу, которая вела нас через дюны и болота. Дорожный грунт укрепляли брёвнами, однако дальше предгорий карета всё равно проехать не могла. В горах путники передвигались верхом, пешком или в паланкинах.

Я понятия не имел, куда направляется эта компания, ясно было лишь, что в сторону Мехико, но зато я точно знал, что, каков бы ни был пункт назначения, в карете дотуда точно не добраться. Скоро всем придётся пересаживаться на мулов или лошадей. Я как раз уже начал задрёмывать, когда кучер крикнул хозяевам, что карету останавливают soldatos.

Несколько мгновений спустя послышался мужской голос:

— Прошу прощения, сеньор, сеньоры и сеньорита, но мы проверяем всех, кто покидает город. Произошло страшное преступление: гнусный вор lépero хладнокровно убил любимого всей беднотой Веракруса доброго священника. Негодяй распорол ему живот и, судя по всему, повернул клинок в ране. Очевидно, священник поймал его на воровстве.

Хуанита ахнула. Я почувствовал, как напряглись ноги Елены. Гнусное обвинение подвергло её совесть испытанию. В моей голове звучали слова отца Антонио: «Если они тебя поймают, тебя уже ничто не спасёт».

— А вы уверены, что это сделал он? — спросила Елена. От волнения она даже забыла, что старуха строго-настрого велела ей молчать.

— Ещё как уверены, сеньорита! Это не первое убийство, которое он совершил!

iAy caramba! Чёрт побери! Мои преступления так и множатся.

— А если злодея поймают, он предстанет перед судом? — осведомилась девушка.

Стражник рассмеялся.

— Ну какой суд, сеньорита? Он же метис, lépero, полукровка. Если алькальд проявит милосердие, мерзавца не будут подвергать слишком суровым пыткам, а просто казнят.

— А каков он с виду? — заинтересовалась Елена.

— Сущий дьявол. Ростом выше меня, физиономия страшная, глаза настоящего убийцы, дьявольская усмешка, а зубы как у крокодила. С первого взгляда ясно, что это закоренелый злодей.

— Но он всего лишь мальчик! — воскликнула Елена.

— Ну ладно, — сказал солдат, — можете ехать дальше.

Когда наша карета двинулась с места, старая матрона не преминула обратиться к Елене:

— А откуда ты знаешь, что он мальчик?

Я похолодел от страха, услышав этот вопрос.

— Откуда... ну... я... я слышала, как люди обсуждали это происшествие рядом с каретой, когда я выходила.

— Почему ты задаёшь так много вопросов?

— Я... мне просто стало любопытно. Пока я вас дожидалась, какой-то мальчишка lépero просил у меня милостыню. Я бы его и не вспомнила, но после этого рассказа... кто знает?

— Я надеюсь, ты не дала ему денег, — сказала Хуанита. — Подкармливать это отребье — всё равно что кормить крыс, которые воруют наше зерно.

Вновь застучали копыта, и к карете приблизились всадники.

— Buenos dias, ваши милости! Добрый день!

— Рамон! — воскликнул Луис.

— Buenos dias, дон Рамон, — откликнулась старуха.

Кровь застыла у меня в жилах. Я чуть было не выскочил из-под сиденья с криком ужаса. Здесь был убийца отца Антонио. На этой земле наверняка живёт не одна тысяча Рамонов, но именно этот, порой сам того не зная, следовал за мной неотступно, как тень, куда бы я ни направился.

— Как продвигается твоя охота? — спросила старая матрона. — Поймал негодяя?

Откуда она знает, что Рамон выслеживает меня? И тут мне всё стало ясно.

Мне не было нужды высовывать голову из-под сиденья, чтобы выяснить цвет платья этой женщины. Оно, конечно же, угольно-чёрное, даже без намёка на белое кружево на манжетах. Это та самая старая карга, которая носит вдовий траур, как регалии чести — и власти.

Теперь я вспомнил, где я видел герб, красовавшийся на сапогах Луиса, — на дверце кареты той зловещей старухи. Это ж надо было — бежать и угодить прямо в руки моих преследователей.

— Из города мерзавцу не выбраться, — заверил её Рамон. — Я предложил сотню песо за его поимку. К закату он будет мёртв.

— Мёртв? А как же суд? — спросила Елена.

Я снова услышал звук пощёчины. И снова Елена не вскрикнула.

— Я, кажется, приказала тебе молчать, дерзкая девчонка. Помалкивай, пока к тебе не обратились. Но если уж так хочешь знать, по закону, у метисов нет никаких прав. Рамон, пошли сообщение на гасиенду, как только что-нибудь узнаешь. Мы пробудем там несколько дней перед отъездом в столицу. Приезжай сам, и надеюсь, ты привезёшь хорошие новости.

— Да, ваша милость.

«Хорошие новости» — это известие о моей смерти.

Карета продолжила путь. Оставшийся позади убийца шарил по всему городу, тщетно выискивая мои следы. И хотя в Веракрусе меня уже не было, но я направлялся на ту самую гасиенду, куда этот злодей непременно вскоре заявится, не найдя меня в городе.

Карета, громыхая, ехала вперёд на протяжении двух часов. Из разговора пассажиров я сделал вывод, что мы всё ещё движемся по дороге на Ялапу. Окошки кареты, чтобы предохраниться от болотных миазмов, закрыли ставнями, воздух внутри освежался букетиками цветов.

Старуха, слава богу,заснула.

Пыталась заснуть и Хуанита, но она постоянно просыпалась из-за приступов судорожного кашля.

Елена и Луис почти не разговаривали. Парень с явным презрением относился к книгам, даже религиозным, поскольку, видимо, считал, что его невеста увлекается именно ими. Впрочем, сейчас, судя по его саркастическим замечаниям, Елена достала и читала маленький томик стихов. Луиса же в этой жизни интересовали исключительно лошади, охота и поединки, иными словами, hombria. То, что единственно достойно мужчины.

— Книги не учат нас ничему из того, что нам действительно стоит знать, — снисходительно заявил Луис. — Их кропают чернильные душонки, владеющие только пером, да у этих самых писателей душа в пятки уходит при виде горячего скакуна или настоящего рыцаря с мечом.

— Твой отец тоже прекрасно владеет пером, — заметила Елена.

— Да, есть у него такая скверная привычка. Вот почему образцом для меня служит не он, а дон Рамон и твой дядя.

— Не умаляй достоинства своего отца, — мягко укорила Луиса мать. — Родителей надобно уважать.

— Я буду уважать его, когда он поменяет заострённое гусиное перо на хорошо отточенную шпагу.

В полдень карета остановилась у гостиницы, и из разговоров я понял, что это последняя остановка. Отдохнув, женщины пересядут в паланкины, а Луис поедет дальше верхом.

После того как все вышли, я выскользнул из-под сиденья, выглянул в окошко и, увидев, что Елена со своими спутниками стоит в тени возле гостиницы, покинул карету через дверь с противоположной стороны и помчался к кустам, находившимся в ста шагах оттуда. Бежал я, не оглядываясь, но, добежав, обернулся и увидел Елену. Остальные уже зашли в патио, она же немного задержалась.