его затуманенным взором. Она смотрела на него ясно, и в глазах её он видел своё отражение, ведь госпожа стояла так близко…

Он снова провалился во тьму и, кажется, долго не открывал глаз, пока голос, знакомый голос не позвал сверху:

– Ситка?

Он очнулся, вгляделся в туман, который истаивал и плавился в прозрачное стекло. Одна из блёклых куделей соткалась в тонкое женское тело, облачённое в синь.

– Ситка, я помогу тебе, – донеслось из тумана.

Он поднялся на дрожащих ногах, по колено проваливаясь в набухающую трясину, прищурился, всматриваясь в лицо той, что пришла к нему. Не оставила одного.

– Ингрид, – окликнул он. – Ингрид!

– Я здесь, – отозвалась она. – Подожди немного.

Ингрид водила руками по склону, будто выискивая что-то. Подобрала острый как бритва камень и без сожаления отрезала одну из кос. Чуть наморщилась, случайно задев камешком по шее. Крови не было. Наскоро сплетя из волос верёвку, Ингрид опустила её в овраг, привязав конец к поднявшемуся над землёй древесному корню.

– Поднимайся скорее, – взволнованно попросила она, заглядывая за край оврага. – Хватайся и карабкайся по склону, а я буду тащить.

Ситрик схватился за верёвку, напряг руки, пытаясь вытянуть увязшие ноги – трясина раскисала, впитав в себя дождевую морось тумана. Склон был влажный, и куски земли то и дело скользили под ступнями. Но Ингрид тянула крепко, не давая сорваться. Наконец Ситрик подтянулся, попытался достать до острой травы, но чуть не рухнул вниз.

– Осторожно! – выдохнула Ингрид и одной рукой ухватила его за скользкую ладонь, а второй – за рукав. Потащила.

Она помогла ему взобраться и скорее отволокла от края, видя, что Ситрик не может держаться на ногах. Короткие волосы с одной стороны закрывали её лицо. Было непривычно видеть её такой. Однако, пока Ситрик пытался отдышаться и прийти в себя, волосы её начали расти вновь, потянувшись к земле тремя чёрными змеями, свивающимися в косу. Вскоре облик Ингрид стал прежним. Смятённый и сбитый с толку разум Ситрика принял это как должное.

– Ингрид, – чуть слышно прошептал он, и она склонилась над ним, пытаясь расслышать его слова. – Мне холодно.

Ингрид поспешно стянула с себя сарафан, оставшись в исподнем, похожем на саван, и накрыла Ситрика тканью, как одеялом. Бусы и фибулы, что прежде держали лямки сарафана, она бросила в овраг, точно давно желала от них избавиться.

Ситрик дрожал, и тогда Ингрид легла рядом, прижавшись к нему спиной.

– Не уходи, пожалуйста.

– Не уйду, – помедлив, ответила Ингрид.

Ситрик затих, его перестала бить крупная дрожь. Ингрид долго слушала его тихое дыхание, наблюдая за тем, как светлеет лес с полным наступлением дня, а затем снова темнеет, превращая редкую листву деревьев в серые перья. Она тоже закрыла глаза и уснула под громкое биение чужого живого сердца.

Ситрик проснулся от яркого света, что даже сквозь веки слепил глаза. Он попытался закрыться от него рукой, но свет был везде и, как дым, вытравливал ядовитый и тяжёлый сон из уставшего разума. Ситрик прикрыл лицо рукавом одежды, однако сон больше не шёл, напуганный. Ситрик открыл глаза, приподнялся на локте, и перед взором засверкали мелкие белые звёзды. Он застонал, почувствовав головокружение. В ушах шумело, слабость поразила всё тело.

Он перевернулся на спину, пытаясь нашарить Ингрид, которая лежала рядом, но под руку попали лишь сырая от росы трава да тонкое белое пуховое пёрышко. Ситрик сел, мотая гудящей головой. Горло саднило. Прокашлявшись, он попытался позвать Ингрид, но слова застревали меж зубов, так и не вылетев изо рта.

Опустив голову на согнутые колени, Ситрик застыл, приходя в себя. Постепенно кровь в его теле разгонялась, наливая жизнью, как сок, текущий по древесным ветвям и листьям. Глаза привыкли к свету, что оказался не так ярок здесь, в лесу.

Где же он вообще?

Ситрик озирался по сторонам, будто был от этого какой-то толк. Он не раз бывал на охоте в окрестных лесах Онаскана вместе с домашней стражей Ольгира и с ним самим, но это место казалось незнакомым, чуждым, пугающим. Ситрик даже не мог представить, в какой стороне фермы и город, ведь кругом плотной стеной стояли однообразные деревья. Столь высокого оврага, похожего на расщелину, он и вовсе не мог припомнить.

Сделав над собой усилие, Ситрик встал и тут же схватился за дерево, под корнями которого устроился ране. Чуть не упал. Он долго стоял, уткнувшись лбом в кору, и слушал себя, не слыша леса.

Он слышал, как бьётся, отдаваясь гулом в висках, его дурное сердце, чувствовал дрожь в спине, больше похожую на частые болезненные судороги. Слабость тела размаривала его, собирала в единое целое и в то же время дробила, не позволяя ему нашарить мысли и найти нужное для них русло. Ситрик ничего не мог толком вспомнить, но при этом уже хотел всё забыть.

Во сне ли явилась она?

Он слишком грубо ощущал реальность и слишком тонко то, что забило ему голову. Так недолго тронуться умом и начать видеть призраков.

Ситрик на миг закрыл глаза, ожидая, пока исчезнут красные звёздочки, застлавшие взор. Он попытался выровнять сбившееся дыхание – казалось, что он просто-напросто забывал дышать. И тогда, почувствовав, что силы возвращаются к нему, он набрал в лёгкие воздух…

– Ингрид! – громко, но хрипло окликнул Ситрик.

Он позвал снова, но никто не откликнулся на его зов. Лишь замолчали птицы, бисером рассыпанные по веткам. Они с шумом поднялись вверх, напуганные его голосом.

– Ингрид! Ты где? – всё повторял Ситрик. – Ингрид!!!

Нет в том никакого проку.

Это был сон.

Он отпрянул от дерева, сделал несколько нетвёрдых шагов, почти не чувствуя под собой земли. Лишь немногим позже он осознал, что тело его имеет вес, а под отчего-то босыми ступнями приминается чахлая лесная трава и пушистый мох.

И надо было в этом мягком мху попасться острокраему камешку…

Ситка поморщился и охнул от внезапной боли. Он поднял подол одежды и посмотрел на свои грязные ноги. На правой ступне тянулась алая полоса. Нога же, не сразу распознав боль, теперь начала пульсировать ею упоённо и страшно. Ситка оглянулся. Он успел пройти с десяток шагов, прежде чем почувствовал рану.

Тонкой дорожкой за ним тянулись алые следы.

Из распоротой от пальцев до пятки стопы сочилась кровь. При виде раны на глаза