Он знал, что она не спит так хорошо, как спала до отъезда в Дублин. И хотя она ничего не говорила о своих кошмарах, даже когда он требовал, чтобы она с ним поделилась, они были достаточно ужасны, чтобы заставить ее кричать во сне и про­сыпаться.

– А если это не воображение? – тихо спросила она, глядя на него.

Локлейн прижал ее к себе, положив подбородок ей на макушку.

– Тогда да поможет нам Господь.

Пятнадцатого октября, в особенно дождливый осенний день» Мюйрин почувствовала, что больше не может выносить эту неопределенность. Собрав всех мужчин у картофельных грядок, от которых, как она заметила, начало распространяться злово­ние, она приказала им копать.

Когда были выкопаны первые клубни, она с облегчением покосилась на Локлейна. Хотя картофель был довольно мелкий, он, кажется, вполне годился в пищу.

– Слава Богу! – вздохнула она, обнимая его, не думая о том, что их кто-то видит.

Локлейн похлопал ее по плечу и снова принялся копать.

Спустя три дня, когда женщины готовили на кухне обед, вдруг поднялся сильный шум, и Мюйрин тотчас прибежала сюда, бросив свои дела.

– Еще вчера они были годные, а теперь смотрите! – кри­чала Шерон.

– Патрик, Марк, сейчас же запрягайте двух коней и езжайте в Эннискиллен. Возьмите все деньги, какие есть в моем сейфе. Купите на них как можно больше риса и кукурузы, скорее! – приказала Мюйрин, глядя на черную гниющую массу, проса­чивающуюся из плетеной корзины на пол.

Локлейн прибежал немного позже, когда, проходя по по­местью, услышал визги и вопли. Он сразу не понял, почему все стоят как окаменевшие.

Мюйрин молча показала ему расползающуюся массу, а Ло­клейн все еще непонимающе таращился на нее.

– Что, черт возьми, это такое? – изумился он.

– Наша картошка.

– О нет, Господи, нет! – Локлейн провел рукой по волосам, в ужасе глядя на то, как все, о чем он мечтал, идет прахом.

Мюйрин покачала головой, выпрямилась и властно окинула комнату взглядом.

– Ладно, а теперь все – на картофельную плантацию, сейчас же! Мужчины будут копать, а женщины – складывать карто­фель в корзины. И достаньте все ножи, хорошо, Брона? Шерон, освободите все кастрюли, имеющиеся в доме, все лохани для стирки. Нужно выкопать весь картофель и разрезать каждый пополам. Всю хорошую картошку мы сразу же сварим. Надеюсь, ею можно будет питаться несколько дней. Бог знает, что с ней будет, если мы оставим ее в земле. Всю остальную складывай­те в лохани для стирки. Мы сварим ее и получим крахмал, ко­торый можно будет продать в Эннискиллене.

Все продолжали стоять, молча уставившись в пол, пока Мюй­рин не прикрикнула нетерпеливо:

– Давайте же, не стойте! Нельзя терять ни минуты! Мюйрин потянулась за ножом, стремительно вышла из кухни и отправилась выполнять эту невеселую работу. Первую лопату она подняла сама – ее чуть не стошнило от ужасного запаха – и стала протыкать картофель ножом. Через некоторое время к ней присоединился Локлейн и, не сказав ни слова, взял в руки лопату.

Вскоре подошли и остальные и стали копать картофель, ре­зать, складывать в корзины и относить на кухню. Спасти уда­лось лишь восьмую часть урожая, но даже Мюйрин не была уверена, что эти овощи съедобны.

Она бросила в кипящую воду много соли и попробовала варево.

– Вроде все в порядке, но главное – не переварить. Нужно будет ее кипятить каждый раз, пока мы ее не доедим. Сейчас каждый получит по одной порции, но не больше. Если этот картофель уже заражен, не хватало нам еще и отравиться.

Локлейн согласился с Мюйрин и наблюдал за тем, как по­дают обед. Это был тоскливый обед, все ели молча и торопливо, зная, что нужно поскорее возвращаться к невеселой работе.

Когда почти все ушли, она сказала Локлейну:

– Мы жалуемся, что та небольшая часть, которую нам удалось спасти, будет выдаваться по порциям в похлебке. А ведь следует благодарить Бога, что хоть что-то удалось спасти. Надеюсь, что мы приготовили достаточно про запас и что удастся отложить еще. А иначе нам предстоит очень нелегкая зима.

Мюйрин пошла в кладовые, чтобы посмотреть, чем они рас­полагают.

– Я знаю, что ты скажешь. Скоро приплывет «Андромеда». Но у них, скорее всего, та же беда. И кроме того, скоро они пре­кратят плавать, ведь начнется зима. Хорошо, если они сделают еще один рейс. Думаю, не стоит быть уверенными в том, что они помогут нам и в этом году. Да еще и бури участились в по­следнее время. Так что пора думать, как теперь выходить из положения. Если выдавать еду по порциям, как сейчас, как дол­го мы протянем?

Локлейн достал маленькую карманную записную книжку и стал быстро записывать какие-то цифры. «У нас еще есть лук, свекла и редька. Если у нас будет овес, рис и кукуруза…»

– Нам нужно позаботиться о молоке и о яйцах. И хоть я вы­платила все долги по закладной и даже немного больше, нам все еще нужно выплачивать часть суммы каждый месяц. Перед каким же ужасным выбором я поставлена! Если мы будем есть, то потеряем Барнакиллу. Если же сохраним Барнакиллу, всем придется голодать.

– Я не знаю, что тебе ответить, Мюйрин, – прошептал Ло­клейн, пытаясь побороть подкатывающую к горлу тошноту.

Это конец, сомнений нет. Любая здравомыслящая женщина смотала бы удочки и сбежала. Мюйрин здесь больше ничего не держало. Все это был просто сон. Он солгал ей, заманил ее сюда, заставил поверить, что сможет вернуть Барнакилле ее былую славу и те безоблачные дни, которые он помнил еще с детства.

Его безумие, амбициозность и желание обладать любимой женщиной привело к тому, что все оказались ни с чем, думал он.

Мюйрин прочла по его лицу, что он испытывает сейчас, и мол­ча обняла, черпая в нем силу, а он возвышался над ней, обняв так, словно больше никогда не отпустит.

Но он обязан был ее отпустить. Не мог же он позволить ей голодать. Он вспомнил все, что слышал от сестры об ужасных событиях тысяча восемьсот сорок первого года. Было немыс­лимо подвергать подобным испытаниям Мюйрин.

– По крайней мере, ты попыталась что-то предпринять. Мы купили продуктов про запас, – мягко проговорил он, отчаян­но пытаясь уверить себя и ее, что у них все получится.

– Пожалуйста, Локлейн, не надо. Ничего не говори сейчас. Мне нужно, чтобы ты обнимал меня, любил меня, – просто­нала она, пытаясь забыть о кошмаре с черной картошкой.

– Но сюда в любой момент могут зайти Шерон и Брона, – он удивленно посмотрел на нее.

– И это будет ужасно, да? Что кто-то увидит нас, подумает, что мы вместе? – отрезала она.

– Но твоя репутация!..

– Не лги! Дело совсем не в этом! – бросила она упрек. – Я видела, как ты на меня смотрел, когда я обняла тебя. Ты меня стыдишься. И я не могу тебя винить. Я ведь просто неудачница, не правда ли?