— Отец твой — свидетель, что я стараюсь изо всех сил научить тебя уму-разуму.

— Папа, не переживай, он добрый. В глубине души. Пальцем не тронет, я уже исследовала его терпение. Оно бесконечно.

— Конечно, — раздраженно противоречит Данил, вновь вызывая у меня улыбку до ушей.

Крепко-крепко обнимаю своего Колхозника и принимаюсь складывать кисти в пакет. Папа видит, что я не одна. Что обо мне заботятся. Ему должно быть спокойно от этого.

Данил бывает разным. Обычно все пишут в книжках о чудесных превращениях девушек. Дескать, серая мышка вымыла голову, нанесла на ресницы тушь — и вуаля! Принцы стоят на коленях. Но на мужчинах данный прием тоже работает. В грязной, как сейчас, спортивной одежде, Данил напоминает бездомного. Хочется мелочи ему докинуть на водку. Но я хорошо запомнила, как он может выглядеть, когда в костюме и сверкающих туфлях. Гладко выбрит, ухожен. Он похож на мечту.

— Однажды я начну зарабатывать, накоплю денег, вернусь сюда и поставлю папе памятник. Настоящий. Это будет следующей целью.

— Ты умница, — искренне хвалит Данил.

Приободрившись, продолжаю командовать:

— Ну что, покупаем цветы, фотографируем для Вари и едем отдыхать?

Данил кивает. Берет лопату, оборачивает ее в пакет и тащит в «Лексус».

— Я рада, что мы это сделали, — болтаю без остановки по пути к отелю.

Первые полчаса я просто сидела у креста и рассказывала о себе. Данил отошел подальше, курил, прикидывал объем работы. Мне это нужно было — выплакаться, попрощаться.

Всю вину за нашу бедность и переезд в станицу мама свалила на отца, она его ненавидела и пыталась привить нам с Варей похожие чувства. Но мы с сестрой были слишком взрослые, чтобы забыть, как он нас любил. В глубине души мы с Варей всё же верили, что отец жив. Что у него есть причины прятаться, что мама нам врет. Все врут. И однажды папа появится и спасет...

Но сколько можно ждать чуда? Мы не такие, как мама. По крайней мере я — точно не такая. Я не буду сваливать на мужчину вину за свою бедность. Обязательно добьюсь высот сама. У меня всё получится!

Это и еще много другого я рассказала папе. Наверное, со стороны выглядела глупо — болтала с деревянным крестом! Можно было сходить в церковь или же просто закрыть глаза и помолиться в любом месте мира. Я и не планировала превращаться в тряпку. Просто начала и не смогла остановиться. Папа всегда был для меня живым, эти годы я копила внутри всё то, что хотела высказать ему. И сейчас отпустила себя. Честно? Полегчало.

Еще я рассказала о Варе. Заверила, что она очень хорошая. И что ранняя беременность — это вообще ничего не значит. Любая могла влюбиться так сильно, чтобы голову потерять. Что мы с сестрой всегда держимся вместе и ни за что друг друга не бросим. А то, что я уехала, не равно тому, что оставила ее. На ноги немного встану и заберу Варю с малышом. Мы разлучились временно.

— Так что, папа, не волнуйся. Я всё смогу. Ты будешь мною гордиться, — закончила я мысль. И тут же почувствовала внутри покой.

Будто гештальт закрыла, страницу перевернула. Можно двигаться дальше.

— Я рад, что ты рада, — глубокомысленно выдает уставший Данил.

— Хорошо, что ты меня привез. Когда дядя Саша пообещал сопроводить, я сначала в ладоши захлопала. Но потом поняла, что не хочу делить этот момент с ним. Он вроде бы хороший, добрый, но я ему чужая. Мне кажется, он боится, что я плохо повлияю на Лену. Представляешь?

— И не зря. Меня вон испортила, что о невинной девушке скажешь.

— Прекрати! — смеюсь я.

— Жил себе, не тужил, жениться собирался. Раз — и где-то под Омском дергаю траву на могиле неизвестного бандита.

Я снова смеюсь над его тоном и толкаю зануду в плечо.

— Тебе не нужно было на ней жениться. Те, кто изменяют, они крысы.

— Крысы? — переспрашивает Данил с улыбкой.

— Да, самые настоящие! Вот скажи, как в мужском коллективе называют друга, которому ты доверял, а он предал?

— Крыса, — подтверждает Данил.

— Вот! В отношениях так же. Доверяешь своему избраннику, любишь его, а он по углам прячется. Хитрит, обманывает. Из семьи крошки тырит. Деньги на подарочки, время, минуты приятные. Крысеныш жалкий.

— Так и есть, — охотно соглашается Данил. — Жестко, но честно. Мне нравится. Сама придумала?

— В книжке прочитала, — сдаюсь. — Я много читаю или слушаю, с моими жалкими успехами обязательно нужно развиваться. И если соберусь замуж, то это будет обязательно большая любовь. Предательство я не прощу никогда.

— А если любовь не встретится?

— Не встретится? — удивленно переспрашиваю. — Это как?

— Да вот так. Тебе уже двадцать семь, друзья потихоньку женятся, детей рожают. И самому вроде как хочется. Работы море, всеми этими интрижками некогда заниматься. Некогда знакомиться, после работы в бар тащиться, что-то из себя строить. Хочется домой прийти, расслабиться со своей женщиной, отцом себя почувствовать. А любовь никак не встречается. Ну нет ее. Поэтому просто выбираешь девушку, что поприятнее.

— Не-ет. Любовь обязательно встретится, так не бывает. Просто, может, твоя еще не родилась.

Данил стреляет в меня глазами. От этих перестрелок снова сердце ускоряется. Мы по лезвию с ним ходим. Кружим друг вокруг друга. Иногда становится опасно.

— Ты правда никого никогда не любил? — спрашиваю я серьезно, вспомнив его слова в нашу первую ночь.

— Кажется, нет.

— У тебя же должен быть кто-то близкий? Мама, папа, брат, сестра, друг... Хоть кто-нибудь!

— Есть, но почему обязательно их нужно любить? Только за то, что они твои родственники?

— Данил, ты меня пугаешь. Любовь — она повсюду! Вот скажи, разве тебе никогда не хотелось делать добрые дела просто так? Чтобы другим людям было хорошо. Или животным. Помочь приюту, в котором держат бездомных собак. Починить в школе крышу. Наша вечно протекала! В дождь идешь по коридору, а там лужи. Или если снег таял, то вообще тазики только успевали менять. Да господи, просто помочь! Ничего не прося взамен. По любви.

— Как, например, рассказать о грядущем поджоге хутора?

Я прикусываю губу. Допрыгалась.

— Или взять отпуск без содержания и поехать за хренову тучу километров, чтобы свозить подругу попрощаться с отцом, — парирую. — Ты не так плох, как думаешь о себе. И ты умеешь любить. Ты просто источаешь любовь!

— Я всего лишь рассчитываю, что ты сдашься и у нас будет секс, — говорит Данил.

— Да, больше-то тебе не с кем.

— Совершенно. Дурочек не нашлось.

Мы переглядываемся, и у меня пальчики ног поджимаются. Секс с ним. Фух. Ну с отцом, образно говоря, я Данила познакомила. Одобрил он или нет — никто никогда не узнает.