Сашка тут же всунул ему в руку кочергу.

– Тихо! Тихо! – прикрикнула на мальчишек Женька. – Не надо никого урывать! Надо с ней поговорить!

В окно снова, уже погромче, постучали. Лешка замер посреди комнаты с кочергой в руках.

– Тихо! – еще раз крикнула Женька: ей показалось, что там, за окном, не просто стучали, а выстукивали «Спартак-чемпион».

В утопленников Женька верила, а в то, что они могут выстукивать «Спартак-чемпион» – нет. Она осторожно отодвинула штору. Страшное белое лицо ухмыльнулось.

– Ф-фу… – с шумом выдохнула Женька и открыла окно: – Святые ж пряники…

Мальчишки с удивлением и некоторой опаской воззрились на девчонку с зелеными волосами, деловито влезшую к ним в окно. Но сказать ничего не успели. Та уставилась на Женьку:

– Слушай, ты можешь звать меня Аня, можешь – Журба, можешь – Ленор. Но не называй меня каждый раз Святыми Пряниками, хорошо?

– Ты с ума сошла?! Психопатка! – придя в себя, накинулся на девчонку Лешка, не давая ей даже раздеться.

– Поосторожнее, – сказала Аня, отводя от себя кочергу.

– Меня зовут Саша, – сам представился Сашка и представил друга: – А это громкое невоспитанное чудовище – Лешка.

– Че?! – немедленно замахнулся на него кочергой тот.

– Ты вообще откуда? – спросила Женька гостью, не обращая внимания на мальчишек. – И почему у тебя зеленые волосы?

– Решила сменить имидж. – Анька заколола непослушные пряди заколками с черепами. – Ушла из дома – все равно ведь каникулы. Решила к вам рвануть.

– А как ты узнала, где я живу? – удивился Сашка.

– Это было самым элементарным.

– А как ты…

– Ладно, рассказываю все сразу, а то задолбаете вопросами, – вздохнула Анька, раздевшись и усевшись на тахту. – Вызвала такси, назвала адрес, нашла дом, в доме темно, Женька говорила, что комната Сашки на втором этаже, со двора стоит лестница у стены, влезла, постучалась, вы долго тупили, потом открыли. Все.

– Точняк! В натуре! Лестница же! Это мы, когда в прошлый раз еще от твоих предков сбегали, приставили! – догадался Лешка. – Так и не убрали…

– А как ты узнала, где я живу? – еще раз спросил Сашка.

– А ты зануда, – заметила Анька.

– Я не зануда, – с достоинством ответил Сашка. – Просто мне всегда интересно видеть картину целиком, а не фрагментарно, ты же сама, вместо того чтобы выдать сразу всю информацию, заставляешь меня постоянно возвращаться к интересующей меня теме и задавать тебе дополнительные вопросы, тем самым…

– Зато он умный, – перебила друга Женька.

И тут Лешка пришел в себя, отложил кочергу и накинулся на Аню с вопросами:

– Так это че, правда ты тусила на «Гиперборее»? Короче, ты слепила монстра с флешкой на хвосте? Не, ну это вообще жесть. Мрак. А что значит «конги»? А чья идея? А ты фанатка стимпанка?

– Не, давай сразу в зону!

– О боги, боги… – закатила глаза Аня. – Может, тогда хоть чаем сначала напоите?

У Сашки в комнате на всякий случай стоял электрочайник, в шкафчике хранились кружки, заварка, сахар и каменные пряники, а на полу – канистра воды из родника. Он послушно встал и занялся организацией чаепития.

А напившись чая и согревшись, Аня сказала:

– Ну что, пошли?

– Я вообще не понимаю, как я мог на все это подписаться? Вы же все всё время орете! Что, тише нельзя? Я, между прочим, с родителями живу! Знаете, что мне будет, если они узнают, что мы ночами из дома сбегаем через окно? И вообще, как я утром объясню родакам, откуда у меня в комнате еще одна девчонка взялась? Где я, кстати, ее спать положу? У меня места больше нету! И матраса тоже нету! Вы все вообще можете хоть немного прогнозировать свои действия, заранее думать, прежде чем что-то делать? Хотя бы внятно формулировать, что вы делаете и зачем? Я вообще не понимаю смысла бежать ночью на комбинат! – бухтел Сашка, но его никто не слушал.

Они подошли к конторе комбината. Женька, как обычно, первая нырнула в форточку, потом распахнула остальным окно и торжественно сказала Ане, когда та перелезла через подоконник:

– Ну вот ты и в зоне.

Остановились у начала коридора, ведущего в цех обжига. Из него ощутимо пыхало жаром и тянуло дымком. Крупные снежинки, облепившие их на пути к комбинату, мгновенно растаяли, одежда тут же промокла, и от нее как в бане пошел пар. Женьке вдруг показалось, что она задыхается; она резко рванула шарф, разматывая его, расстегнула куртку… И почувствовала, как противный холодный пот все так же струится по позвоночнику. А из цеха обжига через коридор послышались приглушенные голоса.

– Вы это… может, без меня сходите? – предложила она и не узнала своего голоса.

– Мелкая, ты че? Без тебя там будет пустой цех, – напомнил Лешка и пояснил Ане: – Она у нас избранная, как Нео! Без нее мы не видим никаких жрецов.

– Женька, не бойся. Там, конечно, есть огонь, но ведь он же в печи! Не будут они тебя хватать и, как Баба-яга Иванушку, в печь толкать. Им идола своего обжигать нужно. И вообще, мы же только одним глазком, только Журбе показать – и тут же обратно, – попытался успокоить ее Сашка. – Да и…

Женька, видевшая, что произошло с Надей, все никак не могла справиться с паникой. Но выглядеть трусихой перед Журбой ей очень не хотелось…

– …да и время жертв еще не подошло…

– Все нормально. – Женька наконец взяла себя в руки. – Вперед! – И шагнула вперед.

Дверь в цех оказалась прикрытой, Женька уверенно толкнула ее и снова первая заглянула внутрь.

В цеху все было точно так же, как во все предыдущие разы: тот же оранжевый свет, те же тени и голоса. Прерванный дверью, налево, к другому концу печки, тянулся ряд стеллажей. Женька привычно нырнула в узкий проход между ним и стеной.

– Anna olla syntynyt, jokka taytyy-у! – разнеслось под сводами цеха и, отражаясь от стен, загремело сразу со всех сторон: – Pitais-s-si… Pitais-s-si… Pitais-s-si!..

Утроенный эхом, голос звучал настолько жутко, что хотелось немедленно развернуться и бежать, бежать без оглядки. Усилием воли, повторяя: «Еще рано для жертв, еще никто никого не собирается убивать…» – Женька заставила себя дойти до стеллажа, который она повалила еще в позапрошлый раз. Вторая заповедь сталкера: либо справа, либо слева все должно быть чисто на сто шагов. Ей стало нехорошо и… вдруг показалось, что она здесь одна.

Женька резко обернулась… Рядом с ней стояли все: и Аня, и мальчишки. И большими глазами смотрели вперед, туда, где совершали свой ритуал призраки-жрецы. Они видели и слышали то же, что она! И эта Аня-Ленор тоже все видела и слышала!

– Видишь? – на всякий случай шепнула Женька.

Та кивнула. А она вдруг обратила внимание на необожженную продукцию комбината на следующем стеллаже: на серые изуродованные чайники, которые оплыли за лето под капелью с потолка, на расплющенные ручки, кривые покореженные носики, уткнувшиеся в пол. Женька непроизвольно передернула плечами: общее чувство от увиденного было таким неприятным…