Пете ничего не сказала. Будет орать, когда поймет, что дома уже не такой порядок, как раньше, но теперь мне его ор не страшен. Он же ничего не сможет сделать со мной. Ну, выгонит. Не убьет же.

– Во вторник придут мерить дверь, – сообщил он мне за ужином в пятницу.

– Какую дверь? – поинтересовалась я.

– Входную. Хочу поменять.

– Когда придут? – спросила я.

– С двенадцати до трех.

– Меня не будет дома. Почему бы им не прийти вечером?

– Тебя не будет дома? – Петя уставился на меня своими водянистыми глазами. – С двенадцати до трех? Где же ты будешь все это время?

– Я возвращаюсь на работу, – спокойно ответила я. – В РЭУ.

– Опять? – фыркнул Петя.

– Да. – Я помолчала и добавила: – На полную ставку.

– Что? – Он набычился и побагровел. – С чего бы это?

– Хочу работать на полную ставку. – Больших усилий мне стоило сохранять спокойный тон, голос так и норовил сорваться на дрожь. Я отвечала Пете и молила Бога, чтоб разговор поскорее закончился.

– А дома что будет? – Петя выпрямился и приготовился орать, во всяком случае, мне так показалось.

«Спокойно, – сказала я сама себе. – Никакой суеты. Никакого лепета». Вдохнула глубоко и проговорила:

– Буду заканчивать в полшестого. Достаточно времени для домашних дел. И ребятишки помочь смогут. Уже взрослые.

Петя окинул взглядом ребятню. Они завороженно следили за нашей перепалкой.

– Взрослые… – пробормотал он. – Им поступать. А ты их что, дом каждый день драить заставишь?

– А зачем вообще каждый день драить? – Я пожала плечами.

Это была не я. Какая-то актриса на сцене. Или на экране. Если напрягусь, могу даже вспомнить, какая именно и из какого фильма эта сцена. «Хорошо – похвалила я себя, – что я так много запомнила из того, что видела по телевизору. Если самой не дано быть такой, как мне вдруг захотелось, так хоть чужим опытом воспользуюсь. Глядишь, он прирастет ко мне и станет когда-нибудь второй натурой».

Сейчас он скажет: «Потому что я так хочу». Других ведь доводов в пользу ежедневной уборки нет. Хотя – какой это довод? Довод – для меня лично нечто разумное, а хочу, не хочу – это дурь, иначе не скажешь.

Петя молчал. Размешивал сахар в чае и молчал. Ребятишки тоже затаились на своих местах. Мне захотелось что-нибудь сказать, протараторить какую-нибудь чепуху, чтоб разбить это тягостное молчание. Я всегда так делала. Но только сейчас поняла, что это – проявление слабости. Слабости и страха. Я стиснула зубы и тоже продолжала молчать.

– Хорошо, – наконец промолвил Петя, – я скажу, чтоб пришли в шесть. Чтобы была дома.

Встал, взял свою кружку и пошел в кухню. Не смог, видно, больше выносить моего вида. Хотел побыть один.

Я смотрела ему в спину и чувствовала, как напряжение постепенно отпускает меня, а на смену приходит радостное возбуждение – я выиграла! Выиграла! Первый тайм за мной. Пусть маленькая победа, но есть!

Жалко мне его. Неплохой он мужик. Расторопный, хозяйственный, неглупый. Ну не дано ему большего. Беда это его, не вина. А он, наверное, даже не понимает, в чем дело. Почему вся жизнь вдруг с ног на голову перевернулась? За что ему это? Наверняка так думает. И не ответишь на это ничего. Просто это жизнь. Она же всегда движется куда-нибудь.

Алекс вернулся двадцать шестого. Уже сидел на своем месте и изучал что-то на дисплее компьютера, когда я вошла в кредитный отдел.

– Привет! – Он вскочил и улыбнулся.

– Привет, – ответила, не зная, куда девать глаза.

Хотелось опустить их и проверить, на месте ли кольцо, но Алекс держал руки за спиной.

– Ой! – кто-то ткнулся в мою спину.

Я обернулась. Светлана Юрьевна, замначальника кредитного.

– ! Здравствуйте, – сказала я и посторонилась.

– Доброе утро, – кивнула она и, увидев Алекса, воскликнула: – О, Леша! Ты уже вернулся? Надо же, как быстро летит время!

– Здравствуйте, Светлана Юрьевна. – Алекс сделал легкий полупоклон. – Как вы тут без меня?

– Плохо, – кокетливо вздохнула Светлана. – Можно сказать, никак.

О, черт! Алекс тут всех обаял. Я сделала несколько шагов по направлению к своей каморке. Алекс опустился на стул. И все. «А что он еще должен был сделать?» – тут же одернула себя я. Мы же так успешно скрывали от всех, что между нами что-то происходит. Он и продолжает придерживаться избранной тактики. И женитьба его тут абсолютно ни при чем.

Я вошла в свой закуток, разделась, повесила шубу на вешалку, подошла к окну и подняла жалюзи. На улице было еще темно. Как и на душе.

– Как дела? – услышала за своей спиной.

Обернулась. Алекс стоял в дверях. Правая рука в кармане пиджака. «Ненавижу», – подумала я. Ненавижу мужиков, лавирующих, выкручивающихся, стремящихся любым, даже самым нечистоплотным, способом урвать от жизни лакомые кусочки. «Не-на-ви-жу», – мысленно произнесла по слогам. Но никакой ненависти не ощутила. Алекс никакого отношения к тем мужикам не имел. Потому что он – Алекс.

– Все нормально? – Он смотрел на меня уже чуть более озабоченно.

Я сообразила, что пауза затягивается, и поспешно проговорила:

– Все нормально. Спасибо.

– Что-то ты задумчива сегодня, – усмехнулся он.

– Не выспалась, – пробормотала я.

– Сочувствую. Выпей кофе, может, полегчает.

– Так и сделаю.

– Тогда удачного дня, – сказал Алекс и вернулся на свое место.

Менее удачного дня я не могла вспомнить со времен моей стажировки в банке. Время тянулось медленно, как будто нарочно задерживаясь на каждой минуте. Я ковырялась в своих бумагах, пытаясь сделать хоть что-то полезное, но безуспешно. Голова была как в вате. И приходилось контролировать себя – чтобы не смотреть все время на Алекса, норовя углядеть, что там с его правой рукой.

К обеду я так и не сподобилась лицезреть свидетельство его перехода в иной статус.

– Идешь обедать? – Анька без десяти час возникла на пороге моей кельи.

– Э-э… – замялась я.

– Что? – спросила она.

– У меня сегодня нечего обедать, – сказала я.

Я как в тумане собиралась на работу. Забыла взять сандвичи, которые заготовила с вечера.

– Может, тогда проветримся и дойдем до «Шурочки? – предложила Анька.

«Шурочкой» мы называли кафе «Александра» в соседнем с банком здании.

– Да, – встрепенулась я, – идея отличная.

Вместо того чтобы тусоваться со всеми на кухне…