– Карты очень близки русскому характеру и, пожалуй, это гимнастика ума, почти как шахматы, но… не шахматы. В них что-то увлекающее, азарт… Помню бессонные ночи за преферансом… Но сейчас большого интереса к этому не испытываю.

– Мне кажется, Борис Абрамович, карты очень схожи с бизнесом. Увлекают, всегда оставляют надежду, если не теряешь голову. Правда, излишняя осторожность не позволяет увеличивать ставку. Потеря внимания и переоценка возможностей приводит к краху. Зато это всегда борьба за жизненное пространство и поэтому очень близка к природе.

– Бизнес меня никогда не увлекал по-настоящему.

– Борис Абрамович, зайдемте ко мне. Так одиноко сейчас… – показывая на бутылку в сумке, предложил Егор.

– Отчего не зайти, тем более волнующая тема, которую вы затронули, без пол-литра не разрешима…

– А с полулитром?

– С ним, братец вы мой, разрешимо практически все!

Они зашли в дом.

После второй рюмки прерванный у калитки разговор продолжился.

– Я, любезный Георгий Алексеевич, скажу, что душа бывает разной, как и сам человек, но никогда не бывает черной. Может быть не совсем белой, скорее серой – да. Мы, в общем, своей массе серы…

– А каково у вас отношение к вере? Я не говорю о конкретной конфессии. Вообще, к Богу?

– Странное отношение, особенно с годами, когда становишься старше… Вообще я не верующий человек. Мне не дано, да и смысла не вижу. Как это измерить? Но Эйнштейн, говорят, стал глубоко верующим. И ведь создал необъяснимое, немыслимое, и по тем временам просто не постижимое! Менделееву тоже во сне явилась «Периодическая система»…

– Наверно, дело в самом понятии веры. Он был не мелочен, ничего не просил, а просто доверился и стал сильным… Понял, что-то очень важное!

– Ну, вы и забурдяхали, Георгий Алексеевич! – пропуская четвертую, восторженно бухнул Борис Абрамович кулаком по столу.

– Забурдяхать? – засмеялся Егор, – Ну и словечко!

– У нас, у физиков, все начинается со словечек.

– Значит, все-таки согласны?

– А почему нет? – наливая пятую, тихо и вдумчиво произнес физик, – А ведь Менделеев начал, как ученый с чего?

– С водки?

– Вот именно, Георгий Алексеевич! – икнул Борис Абрамович.

Утром Егор услышал стук в калитку:

– Георгий Алексеевич, пожалуйте ко мне, – кричал добрый физик.

Только на следующий день после обеда, едва освободившись от головной боли, Егор шел на станцию. В кармане была очередная нераспечатанная пачка долларов.

В Москве, выпив хорошего бочкового пива, он позвонил Вике.

– А я думала, что я тебя напугала, и ты пропал навсегда.

– Нет. При встрече расскажу.

– Ты где?

– На Курском.

– Подъезжай в офис. На Покровку. Нет, лучше пообедаем поближе к тебе. Сейчас я подъеду.

…Егор с радостью увидел знакомое желтое «Пежо».

– А ты мне казался таким трезвенником, – заметила Вика, когда он сел в машину.

– Есть повод: собака моя сдохла.

– Твой доберман?!

Они вошли в кафе и сели за располагающий к интимной беседе столик.

Егор посмотрел Вике в глаза.

– Собака вдруг заболела… И я, как чувствовал в прошлый раз, – продолжил начатый разговор Егор.

– А я подумала, чего он побежал, сломя голову…

– Именно в тот день пришел… А она – холодная…

– А нам в тот день было так хорошо! Странно…

– Тут не в том дело. Она заболела после того, как я встретил одно существо…

– Какое еще существо?

– Как бы тебе объяснить? Я даже не знаю, как его назвать.

Оно пытается навязать мне свои мысли и, кажется, ему это постепенно удается. А собаке это не понравилось, скорее она не могла перенести это давление на меня, даже пыталась защитить, но силы были слишком не равные…

– Так!.. Еще раз с начала.

– Мне трудно говорить, что-то мешает. Мне постоянно кажется, что оно рядом.

– Ты знаешь, что это такое, милый мой?

– Что?

– Белая горячка! Хорошо, если это начало. Тебя не было три дня. Признайся! Пил все время?

– Да нет, не все… Хочешь конкретных доказательств?

И он вынул пачку в 10 тысяч долларов.

– Ну, нашел чем хвастаться?…

Поняв всю нелепость этого разговора, Егор заторопился домой.

– Нет, домой я тебя не пущу. Сейчас поедешь ко мне, и будешь ждать. Я постараюсь сегодня не задерживаться.

Егор с безразличием в глазах не противился.

В квартире Вики Егор не мог найти себе места. Казалось, везде было красиво, уютно, но свободы он не чувствовал. Он сидел в гостиной и смотрел на свой пейзаж.

Вспоминая грозу, он подумал: «Надо попробовать написать на этом же месте зиму или осень».

Домработница, появившаяся неизвестно откуда, заглянула к нему.

– Если вы не возражаете, протру пыль?

– Конечно! Трудно приходиться с этими хозяевами?

– Нисколько. Виктория Владимировна – прекрасный, добрый человек.

– А ее дочь?

– Совершенная противоположность. Это какой-то чертенок в юбке!

– Да? Интересно, в чем же это выражается?

– Не любит, не уважает, не понимает… Смотрит свысока. Странно…В детстве мы были совсем другие.

– Ваши наблюдения, возможно, предвзяты?

– Нет-нет, у меня много было хозяев. Со стороны видней. Я тут всегда спешу побыстрей убраться, приготовить обед. Иногда успеваю до прихода Тани.

– Вы что же, ее боитесь?

– Сама не пойму, но всегда спешу закончить до ее прихода.

Вскоре она попрощалась, и щелкнул замок входной двери.

Егор включил телевизор. Попал на футбол, который всегда привлекал его своей изобретательностью и непредсказуемостью. Но игра была вялой, однообразной. Комментатор расхваливал его любимую команду, уповая на дорогих недавно приобретенных игроков.

Она вела в счете, но Егору почему-то от этого не было приятно.

«А те воспитанные в клубе мальчики, теперь пойдут в другие команды или сразу в тренеры?»

Он выключил приемник. «Из детства, где спортивные игры были радостью победы – чем-то божественным, сделали большой бизнес для толпы», – безнадежно подумал он.

Неожиданно в комнату вошла Таня.