Лира промолчала: тошнило, и она смертельно устала. Кроме того, им было негде ночевать, и теперь у них не было денег на билеты. Она ненавидела этих парней, которые отняли ее рюкзак и выбросили в грязь ее вещи. Ненавидела девчонку, которая ни разу даже не оторвала взгляд от экрана своего мобильника. Неужели и они были людьми, как детектив и Джемма? Разница между людьми и репликами была во владении. Люди владели разными вещами. Реплики были предметом их владения.

– Лира, – снова позвал Орион.

Как же теперь отделить ее вещи от обычного мусора, который всюду оставляли за собой люди? Кому они принадлежали раньше и почему прежние владельцы так легко с ними расстались? Кажется, весь человеческий мир основан на потреблении и производстве отходов, мусора. Кажется, вещи специально делали такими, чтобы вскоре можно было их выбросить. Она же не может подбирать их все. Ей не удастся их спасти.

– Лира, пожалуйста, поговори со мной.

– Ты сбежал без меня, – она не собиралась этого говорить, но когда произнесла эти слова, поняла, что до сих пор злилась на него. – Ты просто бросил меня. Даже не попрощался.

– Я думал, так будет лучше для тебя, – ответил Орион. – Ты казалась такой счастливой.

– Я была счастлива, потому что мы были вместе, – ответила она. – Я думала, мы всегда будем вместе. Пока я…

Она не могла говорить об этом. Тяжело было говорить о болезни вслух. В Хэвене смерть никогда не казалась чем-то пугающим. Это был обычный, естественный факт, привычный, словно пищеварение. Реплики рождались, заболевали и умирали. Их тела утилизировали. Однажды и она превратится в пепел, который осядет на океанское дно и будет поглощен полуслепой глубоководной рыбой.

– Прости, – он опустился на колени, так что ей пришлось взглянуть на него. – Я не хотел оставлять тебя. Правда, – сказал он, взяв в руки ее лицо так, чтобы она не могла отвернуться.

Он положил руку ей на шею, и ее тело отозвалось, как всегда. Словно она была сухим листом, а он – порывом ветра. – Я думал, так будет лучше. Хотел защитить тебя.

Она встала.

– Что мы теперь будем делать?

У них не осталось ничего ценного, а в мире людей, Лира уже поняла, все стоило денег. Деньги нужны, чтобы есть, спать или даже просто сходить в туалет в общественном месте. Ведь на всех дверях значилось «Только для клиентов».

– Мы придумаем что-нибудь, – тихо ответил Орион.

– Что, если доктор Саперштайн откажется нам помочь?

– Мы его заставим, – ответил он с улыбкой, тонкой, словно лезвие бритвы.

Они вернулись на станцию. Без денег и без билетов. Там они устроились в темном уголке за мужским туалетом, где пахло подмышками и застарелой мочой, и стали ждать утра.

Лира свернула свой розовый свитер и положила под голову вместо подушки. Она закрыла глаза, почувствовала, как к горлу снова подкатывает тошнота, и испугалась. Она представила, как зараженные клетки горят в ее теле, подобно темным звездам. Вновь закрыв глаза, вместо темноты она увидела ослепительный свет, словно от взрыва.

Лира очнулась в туалете и едва подавила крик, когда заметила в своей рвоте крошечные кометы – сгустки крови.

Доберется она до Филадельфии или нет, времени у нее осталось совсем немного.

Прошло менее шести часов, с тех пор как детектив Кевин Рейнхардт расстался с худощавой девочкой, Джеммой Ивз, и ее кузеном перед входом в местный транспортный центр. С одной стороны, он жалел, что не выяснил о них побольше, а с другой – вымотался. Он надеялся, что они действительно направляются в место, где ей помогут. Что они не очередные наркоманы в поисках новой дозы. В это же самое время полицейский комиссар Нэшвилла, Сара Риз, звонила его начальнику, капитану Башеру, чтобы сообщить о скором прибытии в их участок мистера и миссис Ивз.

За день до этого с банковской карты Джеммы Ивз был оплачен билет из Ноксвилла в Нэшвилл. Несколькими часами позднее на одной из остановок автобуса с ее карты были сняты две сотни долларов. Значит, вероятно, она все же ехала в этом автобусе. С момента исчезновения дочери Ивзов еще не прошли положенные сорок восемь часов, но Риз посчитала нужным объявить ее в розыск. Девочке еще не исполнилось восемнадцати.

Предполагалось, что пропавшую Джемму сопровождает парень.

Детектив Рейнхардт спешил так, что чуть свой стул не опрокинул. Он даже не стал проверять, она ли это, хотя родители прислали в Кроссвилл несколько фотографий, а оттуда их распространили по другим участкам. Автобусы начинали ходить в шесть утра, но, если повезет, она еще будет там. Им же нужен сон и отдых. Значит, время еще есть…

– Куда это ты так спешишь, что аж пятки сверкают? – Офицер Кейдер, глядя в монитор, выковыривала что-то, застрявшее между передних зубов.

Господи Боже. Надо было ему стать дантистом.

Или водителем автобуса.

Да кем угодно, только не копом.

Через вращающуюся дверь он выскочил на влажный воздух, предвещающий новые дожди, и бросился к машине. Шанс еще есть.

Он доехал до автовокзала, побив все рекорды скорости, и в 6.17 уже влетел в его двери. Повсюду царили шум и суета: телефонные разговоры, скрип подошв, красочный калейдоскоп лиц и чемоданов. Любой другой на его месте растерялся бы. Но Кевин был копом очень давно. А еще копом был его отец. И его дядя. И даже кузина Ребекка. Поэтому он не стал искать их там, где сосредоточились все цвета и звуки. Напротив, он отправился туда, где их не было. Он обыскивал темные закутки, углы, коридоры и ниши, которых обычные люди привыкли избегать.

Он позволил всем краскам и границам слиться в единый поток. Станция покачивалась перед его взглядом, словно лодка. А он сконцентрировался на главном. Детектив искал юную худенькую девочку с большими глазами и ярко-красным рюкзаком.

Ничего. Ничего. Снова ничего.

«Началась посадка на рейс четыреста пять до Бостона. Ворота три».

И вдруг… всполох красного. Платиновые волосы, покачивающаяся походка.

Толпа тут же снова сомкнулась, и он потерял ее из виду. Но это уже не имело значения. Он прокладывал себе путь через толпу к месту отправки автобусов, попутно изучая электронное табло.

Кто-то выскочил прямо перед ним, и детектив едва не упал, споткнувшись о нелепый огромный чемодан из искусственной крокодиловой кожи зеленого цвета. Мужчина выглядел раздраженным, словно Рейнхардт только что наступил на хвост настоящему аллигатору.

Но в эту секунду его сознания достиг голос, объявлявший посадку на новый рейс.

«Началась посадка на рейс четыреста пять до Бостона. Ворота три. Пункт назначения – Бостон. Остановки в Вашингтоне, Филадельфии и Нью-Йорке…»