Джакомо Бриаторе только что засыпал кофейные зерна в сверкающую хромированную машину, как вдруг входная дверь резко распахнулась. Вошла Клэр в светлом поплиновом плаще и большой соломенной шляпе, на мгновение она в нерешительности остановилась посреди зала. В руке она что-то держала, прижимая к груди. Джакомо не сразу разглядел, что глаза у нее под шляпкой заплаканные. «Господи, до чего же она бледна!» – пронеслось у него в голове, и когда француженка двинулась к нему деревянной походкой, в нем шевельнулось недоброе предчувствие.

На улице он заметил какое-то движение. У входа девушку ждал отец, он тоже был в плаще и шляпе. Он стоял неподвижно, как статуя командора в «Дон Жуане», рядом на земле Джакомо увидел два чемодана.

– Я уезжаю, – начала девушка, глядя на баристу с таким отчаянием в глазах, что это пронзило его до глубины души. – Не могли бы вы передать это Паоло, когда он придет?

Она нехотя протянула ему конверт, который прижимала к груди обеими руками.

– И скажите ему… – Тут у нее вырвались рыдания, и она быстро отвернулась, зажав рот рукой. – Скажите ему, что я очень хотела бы его дождаться, но я должна…

Командор за дверью кашлянул и нахмурил брови.

– Viens, ma Cherie[128], а то мы опоздаем на поезд, – поторопил он дочку.

– Je vien, papa![129] – Клэр бросила на баристу умоляющий взгляд. – Скажите ему, что я очень сожалею… и пожалуйста… передайте ему это письмо!

С этими словами она повернулась и неслышными шагами выбежала из кафе.

Через два часа в «Settimo Cielo» пришел Паоло Палладино и обвел помещение взглядом, словно искал кого-то. Но девушки, с которой у него было назначено свидание, нигде не было. Он скинул на пол заплечный мешок и стал ждать. Джакомо Бриаторе был бы рад избавить его от горького переживания, но он все-таки подошел к молодому человеку и отдал ему тонкий голубой конверт авиапочты.

– Она уже приходила, Паоло, и оставила для тебя это письмо, – сказал бариста. – Она велела передать тебе, что ей очень жаль, но она не могла тебя дождаться.

Паоло с удивлением взял письмо.

– Письмо? – спросил он.

Он сел за столик у окна и дрожащими пальцами вскрыл конверт, затем развернул тоненький листок и стал читать. Его плечи поникли, пока он глазами пробегал строчки, пытаясь осмыслить прочитанное. Он снова и снова перечитывал письмо, словно мог этим что-то изменить. Но ничего не менялось.

Когда наконец он опустил письмо на стол, он был бледен как полотно.

– Нет! – только и прошептал Паоло. – Нет!

Закрыв руками лицо, он разразился беззвучными рыданиями, от которых сотрясалось все его тело.

Затем он вдруг вскочил и бросился к стойке:

– Когда она приходила? Когда?

Джакомо Бриаторе посмотрел на него с состраданием.

– Поверь мне, Паоло, она ушла уже очень давно, – сказал он. – Так давно, что поздно ее догонять. Она приходила рано утром. Отец ждал ее за порогом. Вид у нее был очень измученный, могу тебя заверить.

Шатаясь, как пьяный, Паоло вернулся за столик и уткнулся головой в сложенные на столе руки. Джакомо Бриаторе, ничего не говоря, поставил перед ним стаканчик граппы.

– Ничего, со временем все пройдет, – сказал он только.

В большинстве случаев жизнь подтверждает эту пошлую истину. Но не в случае Паоло Палладино.

Джакомо Бриаторе то и дело озабоченно поглядывал на молодого человека. Первую граппу тот опрокинул залпом, за ней вторую и третью. Потом он вынул из рюкзака какую-то книжку и листал ее, точно безумный. Затем, захлопнув книжку, просто сидел, глядя в пространство. Так он провел не меньше двух часов. Заходили другие посетители, кафе постепенно заполнялось людьми. Бриаторе только поспевал всех обслуживать.

Когда он посмотрел на столик в следующий раз, Паоло там уже не было. Только книжка в коричнево-желтой обложке осталась лежать на столе. Джакомо подобрал ее и поставил на полку, чтобы сберечь для Паоло.

Не имея понятия о символическом значении романа Тодди, бариста полагал, что сын Чезаре Палладино с горя просто забыл на столе эту книжку. Но он ошибался. Несчастный Паоло Палладино не желал больше держать у себя эту книгу, героям которой, в отличие от него, улыбнулось счастье, тогда как он навсегда потерял свою Клэр. Он не смог удержать ее, как сеть не может удержать воду. Печальная строка Неруды звучала у него в голове, когда он уходил из кафе: так коротка любовь, так долог путь в забытье[130].

Потом говорили, будто бы сын мастера Чезаре Палладино в тот же вечер пытался покончить с собой, прыгнув в Гранд-канал, но даже это ему не удалось.

Какой-то рыбак, который против обыкновения в тот вечер очень поздно возвращался на лодке, услышал всплеск и вытащил из воды несчастного молодого человека, не умевшего плавать. Один лишь бариста знал, что послужило причиной его отчаянного поступка, но он об этом помалкивал. Он только посоветовал мастеру Палладино, видевшему в безумной выходке своего отпрыска лишь еще одно доказательство того вреда, который наносит чтение, обращаться с сыном помягче и не скупиться на выражение искренней любви, которую он к нему питает.

– Поверь мне, Чезаре, он хороший парень. Со временем он научится твердо стоять на земле. Просто имей терпение – у него душа художника. Ну что мы с тобой в этом смыслим, а?

Чезаре презрительно фыркнул, но слова молодого баристы запали ему в душу. И потому в последующие годы отец и сын мирно работали бок о бок в мастерской, изготавливая светильники, среди которых появилось и несколько таких, которые по своей сказочной красоте нисколько не уступали тем, что висели в кафе «Settimo Cielo».

Но Паоло Палладино никогда больше не заходил в «Settimo Cielo», которое несколько недолгих недель было для него земным раем. Вирильо, вероятно, сказал бы, что для сына ламповых дел мастера это кафе стало тем, что он называл «антиместо», с той только разницей, что там не происходило устрашающего ускорения времени, однако для Паоло не менее пугающим было то, что оно там остановилось, свернувшись петлей, у которой не было ни начала, ни конца.

Новые посетители приходили и уходили, на стеллаже появлялись новые книжки, и роман Сильвио Тодди, в который Паоло засунул прощальное письмо своей возлюбленной, скрылся в заднем ряду, заставленный другими книгами, и со временем даже Джакомо Бриаторе перестал вспоминать о его существовании, а потом и вовсе забыл.

Паоло Палладино умер, прожив всего тридцать три года, неженатым и бездетным и был похоронен под проливным дождем на кладбище Сан-Микеле. И снова Джакомо Бриаторе стоял над свежей могилой рядом с Чезаре Палладино, потерявшим жену и сына, и беспомощно похлопывал его по плечу.