Где-то позади их джипа звонко хлопнула автомобильная дверца — команда просыпалась.

Пард вышел из джипа в утреннюю влажную прохладу. Поежился. От крайнего «Хорива» ему приветственно помахал рукой друг-орк Вася.

— С добрым утречком, Пард!

— И тебя туда же… — проворчал Пард, снова зябко передергивая плечами.

Они отошли с Васей шагов на полста в раскисшую степь. Сделали ее еще более раскисшей.

— Грязища. — Вася зевнул. — Не завязнем, как думаешь?

— Не знаю. «Хоривы» вроде обученные. Авось пройдут.

Звонко хлопали дверцы машин — наверное, многие уже не спали, когда Пард выбрался из машины. Просто неохота было покидать теплые салоны и выходить в промокшее весеннее утро.

Вольво спешил. Тронулись почти сразу. Пард предоставил джипу ехать самостоятельно, а сам с аппетитом жевал бутерброд с размороженной говядиной и запивал легким николаевским пивом. «Хорив» деловито полз вперед, не забыв ненадолго включить просушку стекол и «дворники». Окна сразу стали кристально-прозрачными, а горизонт отодвинулся куда-то в бесконечность.

Шестерку джипов окружала бескрайняя, от горизонта до горизонта, степь.

Инси ушла в переднюю машину, а Гонза вернулся. Он ничего не спросил у Парда, знай шуршал обертками от бутербродов и откупоривал маленькие пивные бутылочки.

— Гонза, — сказал Пард наконец. — Она долгоживущая.

— А я знал, — невозмутимо ответил Гонза, к несказанному удивлению Парда. — Точнее, догадывался. Слишком она… спокойная для двадцатилетней. И глаза у нее не те.

— А я вот почему-то не догадался…

— Да как ты мог догадаться? — вздохнул Гонза. — Честно говоря, лонгера я вижу впервые. Я даже не был уверен, что болтовня о лонгерах хоть на вот столечко правдива. — Гоблин отмерил кончик указательного пальца, одну фалангу, и показал Парду.

— Я о них вообще никогда не слышал.

— А, — отмахнулся Гонза. — Это наши гоблинские байки. Наверное, у каждой расы есть свои байки. Даже у метисов.

— Что за байки?

— Ну… — Гонза отхлебнул и неопределенно поводил у лица полупустой бутылкой. — Болтали, что в Большом Нью-Йорке раскрыли общину какую-то странную. Вроде как человеческую, но с другой стороны, общину эту лет двести живые рядом с собой помнили. И людей — одних и тех же. Прижали их малость, ну и выяснилось, что это не совсем люди. Внешне — один в один. И привычки чисто людские, не спутаешь ни с гномьими, ни с нашими. А с другой стороны — выглядели они по людским меркам от силы на тридцать, а было им всем больше сотни лет. Ну, почти всем, там дети еще нашлись, с десяток. Кстати, дети у лонгеров почему-то рождаются очень редко. Гораздо реже, чем у простых людей.

— И? Чего дальше-то?

— Что и? Раз в Нью-Йорке такие есть, значит и у нас встретиться могут.

— Почему же они скрываются? — Пард недоумевал.

— Дурень ты, Пард. Люди иногда эльфов по паркам режут из слепой зависти к их долголетию. А тут — свои же, но долгоживущие. Да их бы на клочки тут же и разорвали. Вы, люди, скоры на все, в том числе и на расправу.

— Мистика какая-то… — Пард сердито швырнул в окно опорожненную бутылку. — Новая раса, что ли, зарождается?

— А что? Хольфинги и гномы тоже когда-то были одной расой. Взгляни на Мину или Беленького — вылитые ж гномы, только на добрую голову ниже. Хольфингов раньше, кстати, так и звали — полугномами, а потом, после луганской резни, приняли в правительстве формулу, по которой их следовало звать так, как они себя сами зовут. Хольфингами, стало быть. Лет за тридцать старое название как-то и забылось… Да не дуйся ты, Пард. Она ж не виновата, что она — лонгер. Иначе она никогда не стала бы Техником Большого Киева.

— Я не дуюсь, — уныло отозвался Пард. — Я вот подумал: кто я для нее? Раньше хоть помечтать можно было. А теперь…

— Брось. Мир знавал и не такие союзы. Эльфки отчего-то часто выходят замуж за людей. И ничего. Вон у нас аж два полуэльфа в команде.

— Ага, — саркастически поддакнул Пард. — Помрет муженек от старости, она за следующего выйдет. И так сто раз подряд…

Гонза безнадежно шевельнул ушами.

— Урод ты, Пард. Полный.

— Да брось ты меня утешать! Ну, подумаешь, меланхолия напала. Это у нас, короткоживущих, видовое. Поною и перестану.

— Что да, то да, — согласился Гонза. — Вы даже злиться долго не умеете. И хорошо, по-моему.

Машина Вольво впереди резко затормозила, ее протащило юзом еще метров пять, и наконец она замерла, оставив позади глубокую косую колею.

— Что там? — Гонза, втянув шею, выглянул в открытое окно.

Впереди, перед джипами, стоял смуглый черноволосый парень, предостерегающе подняв над головой руки. На груди у него болтался автомат с укороченным стволом и компенсатором-«розочкой».

Из переднего джипа текуче выскользнули Иланд и Вахмистр с оружием на изготовку. Потом вышел Вольво. Пард тоже не утерпел и выбрался из машины.

— Кто из вас Вольво? — спросил смуглый парень ровным голосом. У него был едва различимый странный акцент.

— Я. — Вирг отвечал спокойно, но взгляд у него был настороженный.

— Меня прислал Тюринг. Предупредить.

— Предупредить? О чем?

— Я матрос с «Гелиодора», Мануэль Мойя Атенсио Маноло. Вы ведь должны были погрузиться на «Гелиодор» в Голой Пристани, да?

— Ну, допустим, — озадаченно сказал Вольво. — И что?

— Голая Пристань атакована.

Вольво опешил.

— Кем?

— С юга пришла флотилия катеров. Южные орки, из-за моря. У нас их зовут турками. В порту сейчас бой.

Издалека и впрямь доносился слабый треск, в которой из-за расстояния не сразу и опознаешь автоматную и ружейную стрельбу.

— Система, чтоб ее, — процедил сквозь зубы Вольво. — Ты давно из Голой Пристани?

— Полночи шел. Как дождь стих, они и напали. Капитан Фран связался по рации с Тюрингом, Тюринг велел вас встретить. Послали меня.

— Садись в машину, — велел матросу Вольво. — Показывай дорогу.

Матрос немедленно уселся в головной джип.

— Эй, команда! — зычно крикнул Вольво стоящим у открытых дверей живым. — Заряжайте пушки, сейчас будет дело!

Через минуту джипы сорвались с места. Оскальзываясь на поворотах, они помчались к Голой Пристани. Туда, где звучали выстрелы.

Гонза, насвистывая, вкладывал в затвор «Крока» желтые цилиндрики патронов.

— Там второе ружье где-то, погляди. Среди припасов. — Пард, сжав на руле пальцы, помогал джипу.

— Ага. — Гонза разбросал пяток пакетов и извлек помповое ружье, наподобие любимых гномьих. Нашел патроны к нему, набил целый пояс-патронташ и отдал Парду. Тот мрачно подпоясался, проверил пистолет и сунул его в боковой карман куртки.