— Я тоже, принцесса, — тихо сказал он. — Я тоже. — И прошел мимо нее. Бетани смотрела ему вслед. Если бы она могла поторопить время! Если бы их миссия уже была завершена и она бы снова оказалась далеко от Трейса Тейлора и того сумбура, который он вносил в ее жизнь!

До Вилкапампы осталось всего несколько дней пути, после чего все будет кончено. Она сделает фотографии, составит подробные записи и привезет с собой как можно больше доказательств того, что ее отец, Горацио Брейсфилд, был первооткрывателем этого затерянного города. С помощью синьора Бертолли у нее все должно получиться.

Однако Трейс был против того, чтобы принять помощь от итальянца. Бетани даже рассердилась на него, когда за завтраком он наотрез отказался использовать связи Бертолли для получения разрешения на поиски Вилкапампы и самоуверенно заявил, что организует все сам.

— Но почему? — недоумевала она. — Это ускорит дело и…

— Я не хочу ничего ускорять. Повторяю, я сам этим займусь. — Он не хотел слушать никаких доводов.

— Увы, ты опоздал. Он уже начал переговоры, — заявила Бетани.

Трейс нахмурился:

— А тебе не пришло в голову сначала посоветоваться со мной?

— С какой стати? Ты всего лишь проводник!

— Отлично. Тогда отправляйся туда одна.

— Трейс, — устало вздохнула она, — почему ты такой упрямый? Ведь ты сам предложил остановиться у Бертолли. Он же твой друг! — Бетани видела, что Трейса одолевают сомнения.

— Не знаю, — честно признался он. — Не знаю, что со мной происходит, но я чувствую нечто странное. Скорее всего, дело не в Бертолли, а в этом проклятом ощущении.

— В каком ощущении?

— Что за нами следят, за каждым нашим шагом. Как будто кто-то наблюдает и ждет, доберемся мы до Вилкапампы или нет. Бетани, я предчувствую беду.

— Думаю, ты чересчур подозрителен из-за того, что случилось в прошлый раз, — попыталась успокоить его Бетани.

— Может быть. А может, и нет. Я привык доверять своим инстинктам. Они не раз спасали мне жизнь. Бетани не стала спорить с ним и тихо спросила:

— Ты не доверяешь синьору Бертолли?

— Нет, — не задумываясь ответил он. — То есть я хочу сказать, что вообще никому не доверяю.

— Я тебя понимаю.

— Хорошо.

— Главное, чтобы это не помешало нам достичь цели.

— А если нам это не удастся? — Его глаза остановились на ее бледном лице. — Что тогда? Что будет, если все подходы к городу окажутся уничтоженными оползнями или мы снова нарвемся на засаду? Почему ты не можешь жить, не создавая себе трудности?

— Разве я создаю себе трудности? — возразила она.

— Создаешь. Сначала ты решила, что несешь ответственность за жизнь отца, и полностью подчинила ему свои интересы. Теперь ты делаешь то же самое, но ради уже мертвого человека. Вряд ли это нормально.

Бетани была в ярости. Она хотела дать ему пощечину, но Трейс, как всегда, успел схватить ее за руку.

— На твоем месте я не стал бы даже пытаться, — холодно предупредил он. — Я не тот сговорчивый джентльмен, которым был при нашей первой встрече.

— Пожалуйста, отпусти мою руку. — Трейс медленно разжал свой стальной кулак, затем развернулся и вышел из комнаты.

Бетани осталась одна и медленно опустилась в кресло. Из глаз ее текли слезы.

Они были в двух днях пути от Куско и устроились на ночлег в знакомом месте. Бетани старалась не встречаться взглядом с Трейсом и постоянно думала о том, помнит ли он их ночное купание так же отчетливо, как помнила его она. Новые индейцы-носильщики уже расстелили свои одеяла и расположились на ночлег, только приставленные к отряду трое перуанских солдат никак не могли угомониться.

Это были не офицеры, как в прошлый раз, а именно солдаты, причем они выглядели как переодетые преступники. Трейс невзлюбил их с первого взгляда.

— Они похожи на бандитов, — сказал он Бетани. — У меня такое чувство, что любой из них может воткнуть нож мне в спину.

— Мне кажется, правительство Перу не стало бы посылать бандитов для охраны золота, — возразила она, но Трейс лишь пожал плечами.

— Только не жди, что я буду доверять им.

— Поверь, Трейс Тейлор, я уже давно ничего не жду от тебя!

Вот так, злясь друг на друга, они покинули Куско и углубились в Анды.

Когда Трейс велел разбить лагерь рядом с тем местом, где они с ним впервые занимались любовью, Бетани пришла в смятение, невольно вспомнив то, о чем долгих шесть месяцев старалась забыть.

Она приказала себе немедленно выбросить из головы эти мысли, потому что они разбивали ей сердце.

Напряжение между ней и Трейсом все нарастало. Они сидели возле костра, прислушиваясь к ночным звукам. Вдали раздалось рычание. Бетани вздрогнула, вспомнив огромную кошку, которую Трейс застрелил днем раньше. Он подоспел вовремя, потому что пума уже набросилась на одного из мулов и терзала его круп. Бетани услышала выстрел и подбежала к Трейсу, у ног которого лежал поверженный хищник.

Мул дрожал от страха и боли, пока Трейс не смазал его раны какой-то мазью и не успокоил ласковыми словами. Бетани в который раз поразилась тому, как причудливо сочетаются в этом человеке доброта и жестокость.

Ей тут же вспомнился нежный, заботливый Трейс, который покрывал поцелуями ее тело и нашептывал на ухо слова любви. Но тот Трейс, которого она знала столь короткое время, исчез. Вместо него появился язвительный, холодный человек, всегда имевший наготове несколько грубых слов.

Поеживаясь от холода, Бетани встала и направилась к небольшой палатке, сооруженной из куска брезента. В ней было не теплее, чем на открытом воздухе, но она обеспечивала хоть какую-то защиту от ветра и дождя.

— Не оставляй открытым вход в палатку, — посоветовал ей Трейс. — Ночью будет очень холодно.

Бетани удивило такое проявление заботы, но она ничего не сказала.

Трейс достал сигару, раскурил ее от костра и принялся наблюдать за тем, как Бетани залезает в палатку и опускает кусок брезента, закрывавший вход. Полотно оказалось коротким и не доставало до земли. Узкой щели было достаточно, чтобы видеть, чем занимается Бетани. Трейс усмехнулся и подумал, знает ли она о том, что ее видно. По-видимому, Бетани ни о чем не догадывалась, иначе она не стала бы так беззаботно раздеваться. Он увидел мелькнувшие кружева и покачал головой: было невозможно понять, зачем она привезла в джунгли ночную рубашку. Неужели она надеялась, что за последние полгода здесь что-то изменилось? Куда разумнее было бы оставить все эти излишества цивилизации дома, правда, по мнению Трейса, женщины редко поступали разумно.