Неужели они теперь собираются сбежать с деньгами и исчезнуть? Как мог он быть уверен в том, что они примут во внимание его интересы и принадлежавшая ему доля внезапно не растворится в воздухе?

Рене мобилизовал все свои инстинкты и опыт, ибо весь этот бардак не должен твориться за его счет и за его деньги, это уж точно.

– Тайс, мне нужны гарантии. В письменной форме. Чтобы я знал, где вы находитесь. Ты должен купить у меня акции «Банка Карребэк» по текущему курсу. Я хочу, чтобы ты перевел деньги на счет в «Датский банк», только после этого ты получишь мою доверенность. После того как ты продашь акции, отправь с курьером в мой министерский кабинет все документы по сделке и котировки. Кроме того, я прошу прислать мне письменное заявление. Я останусь в офисе, пока ты, Тайс, все это не сделаешь.

Голос на другом конце трубки звучал спокойно, но Рене прекрасно знал, что Снап в ярости.

– Рене, ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Хватит. У нас нет средств, необходимых для погашения твоих датских акций по текущему курсу, и последствиями нашей неспособности сделать это окажется приход внешних мажоритариев, которых мы не контролируем. Так не пойдет, я не могу допустить такого. Только не сейчас!

– О’кей. А как насчет того, что я не хочу допускать, чтобы вы убили парня?

Он считал секунды. Во время учебы Тайс Снап не был самым выдающимся студентом; не блистал он и сейчас. Несмотря на прекрасное экономическое чутье, он не был человеком, способным на гениальные, эпохальные идеи. В связи с этим опыт подсказывал, что чем длиннее паузы с его стороны, тем сложнее вставшая перед ним дилемма.

На этот раз пауза оказалась на удивление короткой, но и ответ, последовавший за ней, был краток:

– Если не хочешь, говоришь?.. Но ты еще захочешь.

Затем он положил трубку.

* * *

В течение последующего получаса дверь в кабинет Эриксена оставалась закрыта, и подчиненные таким образом понимали, что его лучше не тревожить.

С тех пор как афера была запущена, курс акций Рене в «Банке Карребэк» вырос на двести пятьдесят процентов. В данный момент их рыночная стоимость равнялась четырнадцати целым и семи десятым миллиона датских крон и составляла сумму, которую при мудром распоряжении и правильно выбранной географической точке он мог преобразовать в двадцать пять лет существования в относительной роскоши на другом конце земного шара. Его жена, видимо, все еще находилась под влиянием идеалов, которые незаметная офисная крыска из Хурупа за свою долгую жизнь сузила до надежного частного дома в Баллерупе и двухнедельных вылазок на юг с периодичностью в полгода. И если ему понадобится отдирать ее с корнями от проставления галочек в каталоге одежды «Петер Хан» и нерегулярного сидения с внуками, когда те сопливятся и не могут находиться в детском саду, это будет борьбой с ветряными мельницами.

Но независимо от того, удастся ему убедить супругу или нет, в недрах этого пыльного офиса, где стопки бумаг, неизбежно сопровождающие бюрократические кабинеты, и темные панели составляли для него линию горизонта, все больше и больше крепло в нем представление о том, что все так и случится. И если даже произойдет это не с помощью Тайса Снапа… Теперь, когда казалось, что бедствия и необходимость принятия отвратительных решений приближались к нему с лавинообразной скоростью, он выдвинул ящик и вытащил из него визитку, которую пару лет назад против его воли ему всучил один из тех навязчивых парней, которые считают незазорным обзаводиться финансовыми клиентами на детском дне рождения.

Вот именно этому жидковолосому выскочке из среды теневых банкиров Рене и позвонил, и менее чем через две минуты тот с оптимизмом в голосе согласился купить акции «Банка Карребэк», принадлежавшие Рене, за половину обычных комиссионных в размере шести процентов. За четыреста сорок одну тысячу крон этот малый был готов отправиться в штаб-квартиру «Банка Карребэк» и извлечь эти именные акции из ячейки. Сама сделка выглядела не более чем формальностью, как и перевод акций в другое место.

Рене был удовлетворен. Сохранялся риск, что незарегистрированные акции, лежавшие на хранении в Виллемстаде на Кюрасао, будут потеряны, хотя он и не собирался отдавать их без борьбы; однако, в конечном счете, без готовности пожертвовать ими он не мог рассчитывать на избавление от остальных держателей. А это было необходимо.

Эриксен встал и вытащил с полки пластиковую папку. В ней хранились пятнадцать страниц, по важности сопоставимых лишь с полисом страхования жизни. Первые страницы представляли собой копии личного досье Вильяма Старка из отдела кадров. Персональные данные, условия найма, резюме, всевозможные объективные факты. Остальные бумаги являлись свидетельством манипуляции с файлами, обнаруженными на компьютере Старка. Последним лежал лист, найденный у него в ящике стола и связанный с последним этапом лечения его падчерицы.

Идея этих махинаций пришла ему в голову, когда в свое время полиция расспрашивала его о Старке в связи с его исчезновением. Тогда все прошло легко и безболезненно. Вопросы задавались простые и поверхностные, такими же были и ответы. Ну а что, если в один прекрасный день к нему вернутся за дополнительными разъяснениями? И что, если Тайс Снап и Брайе-Шмидт бросят его на произвол судьбы?

Если он намеревался выйти сухим из воды, ему надо было обеспечить себе благонадежную историю. Поэтому Рене вытащил маленькую литиевую батарейку, отвечавшую за ход часов в ноутбуке Старка, и принялся вносить изменения в файлы, имеющие отношение к проекту «Бака».

Однажды вечером, когда Лили давным-давно уползла спать, Рене занялся этим. Под конусом настольной лампы он с волнением открыл виртуальный мир Старка и обнаружил, что войти в него можно через два профиля. Первый, под названием «Министерство», не требовал ввода пароля, в то время как второй, «Личное», был защищен.

Уже через несколько минут Эриксен убедился, что они убрали Вильяма Старка не напрасно. Слишком многие его заметки содержали сведения о нарушениях и нерегламентированных процедурах в ходе реализации проекта «Бака». Эти замечания сами по себе не разоблачали никаких противозаконных действий, но все-таки сеяли подозрения в том смысле, что, возможно, кое-что было бы неплохо исследовать подробнее. Их счастье, что Старк так и не сделал этого. А теперь это в любом случае не представлялось возможным.

Затем Рене всю ночь просидел, пытаясь вычислить, какой пароль надо ввести для входа в профиль «Личное». И, поскольку его попытки не увенчались успехом, он спустился в подвал, открыл отдушину с отопительными трубами и положил ноутбук туда. Пусть лежит себе здесь, не привлекая лишних взглядов, пока вновь не понадобится.

И вот теперь, спустя два года, Рене держал в руках бумаги, сфальсифицированные по заметкам Старка. Детали, которые прежде свидетельствовали о том, что проект контролировал Рене, после его махинаций указывали на Тайса Снапа и самого Вильяма Старка.

Поэтому чрезвычайно логичным было то, что он взял из папки лист бумаги, лежавший последним, и в уголке характерным для Вильяма Старка почерком подписал: «Перевод в „Мадуро энд Куриэль Банк“», а затем указал номер сотового телефона Тайса Снапа.