— Если это частный визит, не поймут ли нас неправильно? — спросил Бернардо.

— Новый закон почти не оставляет нам возможностей сойти за гражданских, — ответил Эдуард. — Мы не можем войти в казино с таким количеством оружия, не показав значка. Иначе, когда нас увидят на мониторах охраны, очень забеспокоятся.

С этим мы не могли спорить. За несколько минут мы сумели натянуть ветровки поверх одежды так, что оружия было почти не видно. Я твердо решила больше никогда свою голубую шикарную ветровку уже не забывать. Про оружие и значок я помню, а все остальное забываю то и дело. Олаф в своей кожаной куртке сумел спрятать все.

— Под этой курткой ничего не видно.

— Не любишь ходить со значком, здоровый мужик? — спросил Бернардо, накидывая ветровку на все свои стволы.

— В этом есть хорошие стороны, но сама куртка мне не нравится.

Мне пришлось снять рюкзак, сдвинуть «МП-5» на перевязи так, чтобы он оказался под курткой, и надеть рюкзак снова. А то «МП-5» мог бы сильно переполошить обычных посетителей и охрану казино.

Эдуард сменил свой собственный «МП-5 Хеклер и Кох» на новый «ФН П-90». Вид у этой штуки был очень научно-фантастический, но Эдуард божился, что стоит мне из него выстрелить, я тут же сменю на него свой старый «МП-5». То же самое он говорил про «мини-узи», который был моим рабочим стволом до «МП-5», так что я не спорю. Эдуард про огнестрельное оружие знает больше, чем я буду знать, сколько бы ни прожила.

Мы вышли из лифта в казино, Ярко убранный зал, но странно элегантный в своей кричащей роскоши. Продолжалась индийская тема, статуй животных и нарисованных растений на стенах стало больше, под лампами полного спектра грелись растения настоящие, и создавалась иллюзия солнечного света, пробивающегося сквозь листву джунглей. Стояли игральные автоматы — шеренга за шеренгой, за ними столы для блэк-джека, дальше катались кости, и повсюду народ. Шума меньше, чем можно было бы ожидать, но все равно зал был полон движения, энергии людей, вырвавшихся в отпуск и старающихся использовать каждую его минуту, будто чтобы возместить себе долгий год работы.

Эдуард покачал головой, нагнувшись ко мне, чтобы я его расслышала за шумом:

— Слишком открыто, и при этом одновременно — слишком много мест, где можно спрятаться. Для работы телохранителя казино — очень неудобное место.

Я оглядела толпу народа, игральные автоматы, отметила шум, игру цветов. Так много было на что смотреть, что трудно было что-то по-настоящему «увидеть».

Бернардо и Олаф будто приняли от Эдуарда какой-то сигнал — вдруг включились в режим повышенного внимания. Я подумала, глядя на нас, что любой полисмен или грамотный охранник в мгновение ока отличит нас от туристов. Дело не в стволах и не в надписи на куртке «Маршал США». Дело в той странной метаморфозе, на которую способны копы. Вот только что он с тобой зубоскалил, а в следующую секунду щелкнул тумблер — и перед тобой коп, настороженный и бдительный, и никакие гражданские шмотки этого не скроют. Вот это и произошло с нами со всеми. Прячь оружие или не прячь, а если бы я командовала охраной, она бы сейчас вся устремилась к нам.

Я не видела, чего тут можно испугаться. Что насторожило Эдуарда?

Чуть сдвинувшись, я заглянула в его светло-голубые глаза. Внимательно всмотрелась в лицо. Оно было серьезно. Таким серьезным я его еще не видела.

Я подалась к нему, он чуть нагнулся, потому что иначе мне до его уха было бы не достать.

— Никогда тебя таким не видела, Эдуард. Только когда в нас стреляли.

— Просто в таких местах затруднена работа телохранителя.

Я положила руку ему на рукав, чтобы удержать равновесие — мы сдвинулись слишком близко. Он обнял меня одной рукой, что с виду казалось интимнее, чем было. Мне это напомнило, что мы еще пока не решили, что делать с Олафом. Ох, еще одна проблема.

— Я тебе не тело, которое надо хранить, Тед. Я такой же охотник на вампиров, как и ты.

Я смотрела ему в глаза, и они были слишком близко. На расстоянии поцелуя, но в его лице, в его глазах никаких намеков на поцелуй и близко не было. А было нечто, отчего я испугалась.

— Слишком многое может случиться, Анита, а в таком месте очень трудно кого-то защищать.

С этим я не могла спорить и просто кивнула.

Он положил ладонь мне на затылок и поцеловал в лоб. Сделал он это для Олафа, но именно за этим занятием нас застали пошедшие тигры.

Лучше не придумаешь.

Я их ощутила как ветер по коже — покалывающее дыхание энергии, от которого мурашки побежали, и я вздрогнула и руках Эдуарда. Любой другой мужчина отнес бы эту дрожь на свой счет, но Эдуард осмотрелся. Он понял, что я что-то учуяла.

От его реакции встрепенулись Олаф и Бернардо. Рука Олафа застыла у края куртки, едва прикрывающей один из пистолетов. Мы все переключились в тот самый коповский режим.

Мы с Эдуардом отодвинулись друг от друга — дали себе место, чтобы достать оружие, если надо будет. И чтобы друг другу не мешать. Точно так же поступили Бернардо и Олаф.

Без единого слова, даже не переглянувшись, мы взяли на себя каждый свой сектор обзора. С моей позиции были видны идущие к нам тигры, но работать мы все умели. Пусть у меня сложности с Олафом или даже с Бернардо, но приятно работать с людьми, знающими, что и как делать. Мы поделили между собой зал уже не как копы, а как солдаты. И даже не так: как люди, привыкшие стрелять первыми. Потому что мы не настоящие копы. Те спасают жизнь — мы ее отнимаем. Четыре истребителя — с ними лучше не оказаться случайно в одном помещении.

Следом за группой шли двое вооруженных охранников в форме, но я не особенно их разглядывала. Не пистолеты меня волновали — здесь я полагалась на Эдуарда. Впереди шла женщина с рыжими волосами и, как полагается при них, бледной кожей. Поближе стала видна россыпь веснушек под тоновым гримом. Глазу у нее были карие и с виду человеческие. Вообще она просто излучала человечность и добрую волю. А двое мужчин по бокам от нее даже сил не тратили, чтобы сойти за людей.

Оба высокие, около шести футов. Тот, что слева, на дюйм или два повыше другого, белые волосы, очень коротко остриженные. Глаза ледяные, синие, не человеческие. У белых тигров глаза голубые, и у мужчины передо мной смотрели с человеческого лица те глаза, которые у него бывают в животной форме. У оборотня любого другого вида это было бы наказание — слишком долгое и слишком частое пребывание в образе зверя, но у тигров это показывает чистоту крови. С такими глазами они рождаются.

Мужчина справа был чуть пониже шести футов, волосы вьющиеся, кудри частью белые, частью черные. Глаза — сверкающе оранжевые, будто он таращится на огонь.

Женщина протянула руку:

— Я — Ава, а вы, как я понимаю, Анита?

Она улыбнулась, как будто просто встречает группу бизнесменов, прибывшую с деловым визитом. Я автоматически взяла ее руку,