который просто издевается над всем? За это Франция ему вручает почетный орден «За вклад в культуру».

Я, между прочим, написал короткое письмо французскому послу по этому поводу, и оно напечатано в «Литературной газете»: «Выбирать достойных – прерогатива вашей страны, и я бы никогда не посмел вмешиваться. Но в данном случае это надругательство и над нашими литературными связями, и над литературой, которая дала миру величайшие образцы творчества, отличающиеся блестящим профессионализмом и высокой нравственностью. Вы же даете награду человеку, который поставил во главу угла своих писаний цинизм, матерщину, пошлость». Я написал, что под этим письмом могут стоять тысячи подписей моих соотечественников – от известных деятелей культуры до простого читателя, слушателя и зрителя. Я сказал, что сам отношусь к наградам абсолютно спокойно и даже отрицательно, потому что считаю, что высшая награда – это жизнь, дарованная Богом, и умение пронести незапятнанное свое имя до конца этой жизни. Дальше пишу: «Я прекрасно понимаю, что всякая награда – это часть политической, культурной жизни, и я никогда бы не стал оспаривать, например, ваше решение отметить такой наградой господина Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы» – радиостанции, которая подрывает интересы Российского государства и обслуживает западных партнеров. Это ваше дело награды им давать. Но когда вы награждаете такого человека и как бы ставите его в один ряд с Толстым, Пушкиным, Достоевским, Чеховым, Шолоховым, Распутиным, Пастернаком, то, простите, тут приходят на ум толстовские слова: «Не могу молчать». Это же растление».

Святая гора Афон. С иконописцем и пекарем монастыря отцом Варсонофием

Надругательства над классикой совершенно чудовищные. Один Фокин, выбившийся в режиссеры, сколько пьес Гоголя испоганил! Игорь Петрович Золотусский после просмотра его «Ревизора» в Александринке хотел в прокуратуру идти. Они совокупляются на сцене, плюют в зал. Теперь вот этот «Евгений Онегин» – на сцене Большого театра, который наконец-то прорвал гнойник в голове госпожи Вишневской. Как она кричала: «Свобода, ура, мы с Собчаком!» Теперь возмущена таким «Евгением Онегиным». Наконец-то и их достает «демократия». Ну как могут не достать все эти «Голые пионерки», «Дети Розенталя», выкрутасы Кирилла Серебренникова? Сейчас он в «Современнике» поставил «Антония и Клеопатру» по Шекспиру. Я посмотрел. Стало страшно. Чулпан Хаматова, которая думает, когда играет, не головой, а другим органом, – вся в показном сексе. Почему Шекспира можно так похабить?

Доходит до того, что какой-нибудь писатель Пьецух печатает в «Литературной газете» огромную статью, где сказано, что вся русская литература состоялась благодаря тому, что лучшие ее представители были больны: Гоголь – шизофреник, Достоевский – эпилептик, Лермонтов – мегацефал с большой головой и короткими ногами, у Тургенева понос какой-то был неостановимый, Чехов – туберкулезник. А иначе ничего бы и не состоялось. У Толстого тоже нашли что-то в истории болезни. Волосы у меня встали дыбом! Я тогда ответил статьей под названием «Эй, моськи» в «Дне литературы». Видимо, господин Пьецух такой супермен: бегает по утрам, пьет кефир, обтирается холодной водой. Но пусть он напишет хоть одну строчку, подобную тем, которые умели писать пациенты различных отделений больниц. Но в меня уже камень кидают: как посмел Пьецуха задеть?

Вот вы представьте себе, Валентин Григорьевич Распутин написал бы, что еврейская или американская литература состоялась потому, что Хемингуэй пьяница был, а Бабель был сотрудником ЧК. Статья за разжигание национальной розни ему была бы обеспечена. А здесь, пожалуйста, можно и Толстого оболгать и поставить «Шута Балакирева», где русская история с ног на голову перевернута. Это очень серьезная причина продолжения той тьмы, в которой мы вынуждены брести, чтобы, как Лев Николаевич Гумилев говорил, выбраться из ямы, куда мы провалились. Никто нам не поможет, а поскольку уходят из жизни такие люди, как Лев Николаевич, как Дмитрий Михайлович Балашов, все меньше и меньше остается тех, на кого в культуре можно ориентироваться.

Нам вливают оплаченный яд

И. Ш. Савва Васильевич, вы как-то говорили, что без суда над теми, кто заведовал развалом и растлением, нельзя идти вперед. Я думаю, что это сейчас должно стать самым главным посланием, которое нужно распространять. Это нужно осознавать как можно большему числу людей, потому что пока от этого гнойника не избавимся, ни о каком укреплении государственности, ни о какой морали в обществе не может быть и речи. Нельзя говорить о том, что мы укрепляем государственность, и сохранять всю эту гниль, которая образовалась в нашем обществе за девяностые годы и продолжает ныне активно действовать.

С. Я. Ныне даже еще более активно!

И. Ш. Потому что они понимают прекрасно: как только пойдет реальное укрепление страны, им здесь места не будет. Им жизни здесь не будет. Либо их посадят в тюрьму за то, что они совершили, либо им придется уехать к себе «на землю обетованную» или еще куда-то. Но, Савва Васильевич, вот когда мы приводим примеры всей этой гнили, нужно ведь понимать, что она не только там, вверху, на телевидении, во всех этих галереях, во властных и политических структурах. Она ведь опасна еще тем, что от нее идут метастазы и в общество и они поражают «простых», нормальных людей. И эти люди начинают совершать поступки, которые для нормального человека – полная дикость. Не так давно, например, пришло сообщение о том, что какие-то вандалы расстреляли памятный знак на месте, где погиб Юрий Гагарин. Я понимаю, что скорее всего это были просто-напросто перепившиеся охотники, которые решили посоревноваться, кто лучше стреляет. Но вот в этом, по-моему, и кроется самое страшное: что для них стало возможным использовать в качестве мишени памятный знак на месте гибели такого человека. И я думаю, что, если бы у нас не было гельманов и прочих, никогда подобное произойти в нашей стране не могло.

С. Я. Я с вами абсолютно согласен. Но ведь надругательство над памятью Юрия Алексеевича стало довольно распространенным. Все копают, как он погиб, что, может быть, он жив – всей этой чуши хватает, – и тем самым выжигают из людей память и преклонение перед героями, благодаря которым мы существуем.

И. Ш. Нет ничего святого.

С. Я. Да. А вот в Таллине опять памятники нашим воинам оскорбляют. Идут бандеровцы по улицам Киева и кричат: «О, Ющенко!», «О, «оранжевая революция!» Вот вам «оранжевая» революция – пришли бандеровцы. Рядом стоят наши ветераны, плачут. Я вспомнил стихотворение Сергея Михалкова про русских детей, которые после войны попали в американский приют, и про то, как их там разлагали: «По капле им в