–Еще более хочу заметить, что мы проигрываем войну с террористами. Я сторонник крайне жестких мер по борьбе с ними. Но сии люди фанатично преданы идее и от того весьма и весьма опасны. У Жандармского корпуса же нет навыков в захвате террористов и нейтрализации их. Опять же, нам нужна команда– группа специального назначения, которая будет ловить и арестовывать врагов государства. Я думаю, их необходимо соответствующим образом тренировать, научить захватывать противника. Действовать в домах, на улицах, тут важно, чтобы появилась некая специализация: филеры выслеживают, аналитики собирают и анализируют улики, спецназ осуществляет захват и силовые акции. Посему мы и будем призывать в Жандармский корпус много новых людей. Вы согласны с такой постановкой вопроса?

–Да, Михаил Николаевич, но делать сие на ходу слишком сложно…

–Сложно, но необходимо. Сейчас ваша первейшая задача– захватить террористов, совершивших взрыв в Зимнем дворце. И выяснить, по чьему наущению был совершен сей страшный акт. Подайте мне тот список. Вот оно… Степан Батышков?

Я присмотрелся к имени погибшего во время взрыва работника Зимнего дворца. Столяр Степан Батышков. Да… А чем это имя привлекло внимание великого князя?

–Это работник– столяр, погиб во время взрыва…– уточняю, не понимая еще, что надо уточнить.

–Во-первых, установите, действительно ли он погиб. Во-вторых, присмотритесь к нему и изучите его биографию. Тот ли это человек, за которого он себя выдает или выдавал. Ну а теперь такая фамилия, как Клеточников, о чем-то вам говорит?

–Клеточников? Это ведь…

–Николай Васильевич Клеточников, чиновник для письма в Третьем отделении, коим вы сейчас руководите.

–Да, фамилия мне знакома, хотя ничего сказать не могу… Ни плохого, ни хорошего.

–Уважаемый Александр Егорович! Успехи революционеров и террористов обеспечивали такие вот Клеточниковы, по моим данным, он имеет непосредственную связь с руководителями Исполнительного комитета «Земли и воли», тем же господином Михайловым. Его необходимо брать и колоть. Думаю, значение термина «колоть» мне вам объяснять не надо? По моим оценкам в рядах террористов не более пятисот человек в столице и, возможно, немногим менее в иных городах империи. Большая часть из них против индивидуального террора, но далеко не все такие… Поэтому я приказываю вам не стеснять себя и своих подчиненных в методах дознания. Списки организации и сочувствующих им должны быть полными, максимально полными.

–Я бы предложил проследить за Клеточниковым, выявить его связи, это даст нам возможность…

–Вы правы, Александр Егорович, вы абсолютно правы, вот только времени у нас нет. Тоже от слово «абсолютно». Сейчас надо гидру обезглавить, обезопасить столицу для проведения Земского собора. А сейчас записывайте адреса. Доходные дома: Лештуков переулок, дом 17, Подъяческая, дом 37, Гончарная, дом 7, Подольская, дом 9, дом Серапина. Фамилии Фигнер, Желябов, Засулич вам что-то говорят? Невский проспект, дом 124, супруги Хитрово, они же Морозов и Любатович, в Баргузине находится Николай Тютчев, станция Бисер– Головина и Богданович, это основные действующие лица. Ах да, рядом с господином Достоевским проживает некто Баранников, постарайтесь его не упустить, он замешан в убийстве Мезенцова, тут честь жандармского мундира…

Ах уж этот Мезенцов, светлая голова был, человек отчаянной храбрости и многое сделал для государства, вот только никак не могу ему простить увлечение моей супругой… вечная любовь… Да уж… Вот только не могу понять одного, откуда?

–Вы спрашиваете себя, любезный Александр Егорович, откуда у меня эти сведения? Увы, агент, который это собрал, был убит накануне покушения на Романовых, его доклад случайно попал мне, не буду говорить через кого. Думаю, так его хотели самым быстрейшим образом предъявить государю. Но, увы, опоздали… Может быть, эти сведения были у вашего предшественника, погибшего во время взрыва. Зачем-то же он явился на аудиенцию к государю вне всякого плана, не так ли? Но этого мы не узнаем…

И будущий государь перекрестился…

Санкт-Петербург. Михайловский дворец.

14 февраля 1880 года

Великая княгиня Ольга Федоровна

Сегодня все утро Ольга Федоровна провела в молитвах. Господь миловал ее семью! Это был знак! Это был, несомненно, знак Господень! Теперь ее муж мог встать во главе династии Романовых. Она понимала это даже не путем анализа ситуации, а просто особым женским чутьем, которому не нужна логика, но в котором главенствуют эмоции, некоторые называют это интуицией, кто-то особой, женской, интуицией, подчеркивая связь этого чувства с обязанностью сохранения семейного очага. Теперь же она может стать императрицей, а ее дети– взойти на престол империи. Ольга молилась последовательно: сначала благодарила Господа за милость и чудесное спасение Михаила и горячо любимого Сандро, впрочем, все дети ее были столь же любимы. Сердце матери большое… Потом за придание силы и смелости ее Михелю. И за то, чтобы корона досталась самому достойному. И за спасение империи от врага тайного и явного. И напоследок– за сохранение семейных уз. Надо сказать, что их брак с Михаилом, великим князем, не имевшим и шанса занять престол, был с самого начала удачным. В молодости Ольга, тогда еще Цецилия Августа Баденская, младшая дочь маркграфа Бадена и шведской принцессы, получила строгое, почти что спартанское воспитание, в роскоши не купалась и была готова бороться за место под солнцем. Венчание с великим князем в церкви Зимнего дворца было для нее мгновением удачи, все церемонии, связанные с замужеством– от заключения брачного договора, до крещения и обручения, что происходилои в церкви Большого Петергофского дворца,– подчеркивали ее новое, весьма возвышенное положение в обществе. Она ведь была действительно хороша собой, особенно в молодости, да, придворные художники немного приукрашали ее изображение, но честное слово, всего лишь немного. Изящный овал лица, большие выразительные глаза под густыми ресницами, черные дуги бровей, чувствительный рот чуть портил прямой и слишком выраженный нос, но опять-таки только чуть-чуть…

В восемнадцать лет она вышла замуж за Михаила. Брак был для нее настоящим прорывом в высший свет. Покорить Михеля она смогла сразу же, природный ум и обаяние делали ее супруга почти что классическим подкаблучником, но это было неправдой. Михаил просто любил ее, часто уступал ей в том, в чем она была права, тем более что ее советы были к месту, и в дела мужа она совершенно не вмешивалось, но разве что чуть-чуть и очень аккуратно. Всю себя она посвятила семье. Семь детей, из которых шестеро– сыновья (Ольга не подозревала, что именно это было одной из причин, по которой выбор многих власть предержащих склонялся в сторону Михаила), при этом ни один ребенок не умер в младенчестве! Единственно, последний сын, Алексей[77], отличался слабым здоровьем и вызывал у матери чувство постоянной обеспокоенности. В то время маленькие дети умирали столь часто… Даже в семьях царей и аристократов смерть в младенчестве была не редкостью, а о крестьянских, где в первые пять лет жизни уходило в мир иной более половины детей, и говорить нечего.