–Вот я и пытаюсь это выяснить. Сначала надо посмотреть и оставить только те газеты, в которых такие публикации появляются не время от времени, а на регулярной основе. Потом выяснить, кому принадлежат эти листки, или кто может повлиять на появление этих материалов. И уже тогда делать выводы.

–Хорошо, Сандро, тебе что-то нужно?

–Мне бы не помешало больше газет… Разных.

–Сынок, я постараюсь, чтобы ты их получил, но… тебе нельзя перетруждаться, ты еще слишком слаб. Тебе надо быстро выздоравливать. И пить лекарства. И хорошо кушать.

–Да, матушка!

Вздохнув, Ольга покинула комнату сына. Она распорядилась доставить сыну тех газет, что он пожелает, в уверенности, что из этой затеи ничего не получится. Тем более что сама княгиня считала участью любой царствующей фамилии быть кусаемой враждебной прессой. Вот только переход на убийства– это было слишком даже для нее. Мир катился в тартарары. И Ольга почувствовала, что все больше и больше волнуется о Михеле, которому предстоял очень сложный день. И чем она может ему помочь?

Коняев (великий князь Александр Михайлович)

Что делает с человеком информационный голод! Ведь вот-вот, да чуть было не спалился, едва не брякнул про интерполяцию и статанализ данных, да еще хотел что-то про репрезентативность выборки, дак ведь не с коллегой ученым общался, а с мамочкой моего реципиента. А всё почему? Первое: отсутствие достаточной информации. Второе: несоответствие случившегося с моей личной базой данных. Уж я-то хорошо помню: взрыв в Зимнем был не столь мощным, и погибнуть должно было несколько десятков человек, по большей части– дворцовая охрана и обслуга. Никто из царской фамилии не пострадал. При этом у меня был довольно четкий план: что и как предстоит делать. Вот только мне «светило» попасть чуток в другое время и чуток в другое тело. По первоначальному замыслу я должен был стать Александром Александровичем или одним из его младших братьев, попасть на пять-шесть лет ранее, чтобы подготовить приход к власти себя самого, возможно, устраняя ближайших конкурентов. И не обязательно убийством. В общем, вводная была совершенно другая. Оказался я в странном положении, а посему реальная власть и планы преобразований, которые могли отодвинуть катастрофу Первой мировой войны и двух русских революций, а то и отменить их,– все намерения оказались перечеркнуты тем, что я сейчас никто, и мой номер в престолонаследии даже не тринадцатый. Правда, вокруг «отца», великого князя Михаила Николаевича, началось какое-то нездоровое шевеление. Обрывки фраз– нет, не матушка, я подслушивал разговоры тех, кого тут за людей не считали. В общем, говорящая мебель (обслуга) проговорилась… Намеки… опять-таки для анализа нет данных. Кто из Романовых погиб, кто остался в живых, кто сейчас при власти, кто за кем стоит и что может из этого получиться?

Поэтому пришлось пока что идти по запасному варианту: вживаться. Адаптироваться. Стараться как можно больше набрать данных из хранилища, которое могло вот-вот исчезнуть. А уже потом– аккуратное создание своей команды и попытка как-то изменить ситуацию. Вот только рецептура будет несколько иная. Впрочем, стратегию будем думать после того, как решим ближайшие тактические задачи. Жаль, что набор информации от моего нового тела невелик. Но знание современного французского и немецкого, которым в семье владели все и которым пользовались, хотя бы потому, что маман все-таки немка, да и в жилах Романовых немецкой крови… Ага, если там только Салтыковы не подсуетились. Ладно, чего тут думать, генетической экспертизы все равно не провести, так что, думаю, самое разумное было усваивать знания и вживаться в образ.

Тут моё купание в Неве дало мне приятный бонус– возможность поваляться в постели и медленно (систематично) обогащать себя знаниями. Но как этого было мало! Я привык работать с намного большими массивами информации! А тут крохи, сущие крохи! Вот из-за этого и стал просматривать газеты… черт возьми! Неужели никто не видит, что газетная кампания по дискредитации царской семьи велась в прессе аккуратно и целенаправленно? Помнится, мне попалась статья Хабекировой, в каком только году я ее пролистал? Все-таки в двадцать первом… И в веке двадцать первом, да… Точно, так там зацепила фраза: «Для реализации стратегии дискредитации используется определенный репертуар речевых тактик: это тактики обвинения, нагнетания отрицательного… непрямых оскорблений, навешивания ярлыков, умаляющих сравнений и др. Достижению заданной цели способствуют и использование метафор с негативной оценочностью, приемы иронии и сарказма». А ведь память не подводит, могу и сейчас цитировать страницы текста наизусть, чем всегда славился академик Коняев. После непродолжительного анализа понял, что все это в выделенных статьях активно используется. Как писала Галочка Китайгородская: «Прежнее кухонное вольнодумство выплеснулось на газетные полосы– антитоталитарный сублексикон стал принадлежностью публичной коммуникации». И опять-таки в точку! Салонное вольнодумство стало пробивать дорогу в прессу, несмотря на все цензурные ухищрения! Что это? Цикличность процессов?

Вспомнилось, некстати, но все-таки, как познакомился с молодой перспективной ученой в семидесятом… Точно, Галочка только защитила кандидатскую и считалась серьезным специалистом французского языка. А у меня были нюансы в переводах писем нашей аристократии конца девятнадцатого века. Русский французский того времени, на мой взгляд, немного отличался от классического французского, вот Галочка и помогла мне с этими нюансами разобраться и подкинула толкового студента, который помог перевести серьезный объем писем, такие вкусные нюансы вылезли!

Глубокие наукообразные размышления были прерваны появлением Глафиры, которая быстро убрала остатки еды, Сандро встал, небольшой письменный стол, уставленный безделушками и тяжелым письменным прибором, весьма раздражал. По всей видимости, тут фэншуем и не пахло. И понятия о том, каким должно быть место для учебы и работы– тем более. Для самопроверки юный академик набросал карандашиком на бумаге несколько формул статистики, проверил их, убедился, что не ошибся ни в чем. Теперь надо было аккуратно покинуть комнату и послушать, о чем говорят люди.

Переодевшись, старик в теле подростка спустился вниз и застал интересную картину: впарадной толпилось пять солдатиков, по форме– семеновцев, возглавлял их гвардии штабс-капитан, который с большим почтением объяснял «ma mere», что его отряду поручено возглавить охрану нашего семейства и лично великого князя Михаила Николаевича. По-видимому, решали вопрос о том, где разместить посты охраны и самих охранников. Удивительно, я-то думал, что в такой ситуации дом должны охранять либо казачки, либо жандармы, что от гвардейцев толку? Парадные войска. Они для порядка, а не для охраны, придания статуса… Хотя мне лично штабс-капитан понравился, взгляд у него цепкий, внимательный, росту среднего, лихо подкрученные усы, но не щеголь. Распоряжается коротко, словно лает, но подчиненные тут же на его лай реагируют как собачки дрессированные, видно, что авторитет у капитана натуральный, не дутый. Выставил пост у входа во дворец и с черного входа, предупредил, что будет еще внутренний пост, на котором кроме солдатика будет и унтер. И еще я заприметил, что у всех гвардейцев были револьверы кроме штатных винтовок. Это что, личная инициатива капитана, интересно, как его зовут, или приказ от начальства? В помещении действительно короткоствол сподручнее будет. Через несколько минут выяснил, что начальника охраны зовут Михаилом Михайловичем Завьяловым, он из царицынского рода, получившего дворянство не так уж и давно, в 1858 году. Тридцать лет. Неплохо, капитан гвардии Семеновского полка. Интересно, за какие такие заслуги его род получил дворянство? В любом случае, дело охраны членов царской фамилии как-то сдвинулось с мертвой точки. Кто-то понял, что война идет? Но кто у нас такой шустрый. Подожду, пока «батюшка» от государственных дел вернется, а мне уже ворох газет несут, интересно, что там удастся мне «нарыть»? Выхватив у лакея пачку неперетравленной информации, бегу в комнату почти вприпрыжку. Б… А хорошо всё же быть молодым!